«Независимость Казахстана начиналась с катастрофы. Большая часть его многонационального населения вместо чувства радости испытала шок, люди были обескуражены, узнав, что они теперь не являются гражданами Советского Союза. В начале нового, 1992 года проблемы, вставшие перед Первым Президентом Нурсултаном Назарбаевым, оказались настолько серьезными, что шансы на выживание страны представлялись в лучшем случае слабыми, а в худшем — ничтожными.
Оптимисты из числа международных наблюдателей считали, что Казахстан может протянуть десять лет. Пессимисты опасались, что крах наступит гораздо раньше».
Такими словами начинается раздел книги Джонатана Айткена «Независимость, рожденная в муках». Название подобрано весьма точно.
Конечно, на пороге независимости мы знали, что перед нами возникнут неимоверные трудности из разряда тех, которые историческая память и народная молва казахов сравнивают с заснеженными вершинами хребта Каратау. Вспомнили мы и слова Вольтера: «Не бывает великих дел без великих препятствий». И все же не думали, что предстоящие трудности будут столь огромными.
Выше я говорил о том, что в начале 90-х годов почти половина населения республики не считала себя гражданами Казахстана. «Где тонко, там и рвется», — гласит пословица, и первые трудности появились в этом вопросе.
Уже в первые два года более двух миллионов человек переехало из Казахстана в Россию, полмиллиона — в Германию. Многие из них были классными специалистами сельского хозяйства, промышленности. Это нанесло существенный урон кадровому потенциалу. Основная часть выехавших из Казахстана русских некогда оказалась в республике в разные периоды по разным причинам. Переехавших в Германию немцев можно понять: их она притягивала не только как страна далеких предков и этническое ядро, не только как результат воссоединения двух Германий, но и как государство с высоким благосостоянием народа и комфортными условиями жизни, созданными бизнесменами этой страны. Обвинять их в этом нельзя. Кто захотел, тот уехал. На этот выбор, разумеется, повлияло и туманное будущее экономики нашей страны.
1 декабря на избирательных участках состоялось не просто голосование. Это было начало формирования нового братского сообщества казахов, русских, украинцев, корейцев, немцев, узбеков, уйгуров — всех, кто решил в это напряженное время, объединившись, открыть дорогу в светлое будущее республики.
После распада СССР Казахстан пережил очень тяжелый кризис. Производство лежало на боку. Инфляция превратилась в гиперинфляцию. Любой товар неожиданно становился дефицитом. Наступила всеобщая безработица. Все социальные расходы стали сокращаться. Перед глазами стояли пустые прилавки магазинов, длинные очереди за самым необходимым: хлебом, детским питанием, молоком, солью, сахаром, табаком. Возникли огромные трудности с обеспечением электричеством, газом, теплом. В квартирах погасли газовые плиты, люди выходили во двор многоэтажных домов, чтобы вскипятить воду и приготовить себе пищу в печках, сложенных из кирпичей. В некоторых квартирах ставили печку-буржуйку, трубу выводили через окно на улицу. Бывало, что в больницах во время операций пропадало электричество и медицинский персонал продолжал оперировать при свете карманных фонариков. Повсеместно по многу месяцев задерживались зарплаты, пенсии. Список подобных крайне тяжелых проблем можно продолжить, но это была горькая реальность того времени.
« Современному поколению сложно представить такое, однако все, что сегодня кажется само собой разумеющимся, далось нам совсем нелегко. Нынешняя молодежь должна знать об этом.»
Тогда это был самый настоящий тотальный кризис. Перечислю его составляющие.
Это — экономический кризис. Стержневое измерение эффективности общественных систем — экономическая эффективность. По этому измерению централизованная плановая экономика, по сути дела, потерпела окончательное поражение перед рыночной экономикой.
Это — политический кризис. Дошло до логического предела противоречие между торжественно провозглашенной народной властью и властью небольшой, но привилегированной кучки партийной бюрократии. Политические структуры для видимости имитировали демократизацию, а на самом деле все решения на местном и центральном уровнях принимались партийными руководителями.
Это — национальный кризис. Несмотря на провозглашение интернационализма, социалистическая система на протяжении десятков лет жестоко подавляла свободное развитие наций. В Казахстане, к примеру, в годы насильственной коллективизации, по оценкам экспертов, более половины казахского народа погибло от голода или эмигрировало за границу. Весь народ страны испытал неисчислимые страдания. Национальный кризис в большинстве случаев — это следствие экономического кризиса. Взаимоотношения между Центром и регионами носили полуколониальный характер. Экономике республики была сознательно и целенаправленно навязана сырьевая и некомплексная модель. Чтобы Казахстан не смог самостоятельно выйти за рубеж, по транспортной системе он был накрепко связан и с Центром, и с внутренними регионами. Старательно скрываемая межнациональная напряженность сдерживалась только угрозой применения силы. После крушения системы территория бывшего СССР оказалась в огне межнациональных конфликтов и войн. В этом была вина не народа, а политиков.
Это — экологический кризис. Особенности социалистической экономической системы, на словах основанной на общенародной собственности, а на деле — на ведомственной собственности, привели к масштабным экологическим злоупотреблениям министерств и ведомств. Суть проблемы заключалась в следующем: ведомства, бесконтрольно владевшие землей и природными ресурсами, не проявляли заинтересованности в экологически чистых производствах, так как не несли никакой ответственности за неизбежные аварии и бедствия. Этот удивительный феномен, когда «ничего никому не принадлежало», привел к колоссальным катастрофам, невиданным за всю прошлую историю. Экологическая безграмотность превратила общество и природу в антагонистов. В этом плане Казахстан был оставлен в очень трудном положении.
Это — кризис нравственности. Между идеологическими символами и конкретными человеческими ценностями возникла пропасть. Лицемерие правящей верхушки не могло не заразить своим дурным примером миллионы людей, которые лишь формально участвовали в самых разных мероприятиях: собраниях, митингах, шествиях и так далее, не веря в провозглашаемые призывы и лозунги. Те, кто в ту пору с сожалением воспринимал столь легкий и скоротечный распад той системы, забывали о том, что она давно потеряла доверие народа, что народ видел и понимал, как мы с течением времени отставали от Запада и как советская экономика скатывалась в яму кризиса. В последние годы советской власти социалистические идеалы больше вызывали насмешку. Это знали все, однако идеология не переставала обслуживать кичливость небольшой группы власть имущих, продолжая выдавать их личные интересы за общегосударственные. А вспомним такие далекие от действительности и несбыточные «шедевры» доморощенной советской идеологии, как теория «слияния» наций, практика государства по навязыванию человеку роли «винтика», принцип «партийности», насаждавшийся повсюду, где это считалось возможным: в литературе, искусстве, науке… Даже такие изначально чистые по своей природе чувства и ценности, как любовь к Отчизне, забота о ближних, верность традициям предков, были втиснуты в узкие рамки «морального кодекса строителей коммунизма».
Кризис, кризис, кризис…
Главная причина всего — крушение некогда единого государства. Вследствие этого распалось экономическое пространство, в котором каждый зависел от всех, а все — от каждого. В данном процессе Казахстан не участвовал, в этом нашей вины нет. Здесь и раскрывается секрет моего отсутствия в беловежской узкоформатной встрече — «из-за технического состояния моего самолета» (автоссылка). Если бы я был там, подписал тот документ, то, представляю, какие обвинения обратили бы в мой адрес люди, благосостояние которых после распада СССР ухудшалось с каждым месяцем. Стоит ли говорить о том, как сложно в таком случае мне было бы набрать большое количество голосов на выборах, а самое главное — как титанически трудно было бы без шумной конфронтации провозгласить независимость в такой многонациональной, многоязычной, многоконфессиональной стране, как Казахстан.
Все же приходится констатировать, что уход Советского Союза с исторической сцены искусственно ускорил известный путч ГКЧП. Все республики убедились в том, что если сами не будут стремиться к полной государственной независимости, то попытки восстановления тоталитарного центра будут повторяться подобным образом. Если бы не было августовского путча, а вслед за ним полутайного Беловежского соглашения, то разделение бывших союзных республик произошло бы намного разумнее и цивилизованнее. Рассматривая политическую независимость как решенную проблему, новообразованные независимые государства в плане своих экономических интересов сохранили бы былые взаимосвязи на значительно высоком уровне, чем это наблюдалось в то время. К сожалению, некоторые государства в пылу эйфории суверенитета пошли на поводу иллюзорных идей о том, что можно прожить и без интеграции, и стремились по-своему решить экономические и социальные вопросы. Но получилось так, что сформированные за многие годы, причем очень крепко, хозяйственные связи были разорваны, произведенная продукция не доводилась до адресата и скапливалась на складах, в результате чего в первые годы независимости во всех бывших союзных республиках резко снизились темпы производства, бешено взлетела инфляция. Деньги окончательно обесценились. Наступило время, породившее фразу острого на язык Калтая Мухамеджанова: «На базаре одна старуха за килограмм яблок просит два килограмма денег».