«Моя жизнь. От зависимости к свободе»

«Я вырос средь смуты, где не было торных путей», — говорится в одном из поэтических произведений Абая. Слова, в полной мере относящиеся к истории независимости. Известно, что смута — беспорядок и раздоры, лихая година, полное препятствий и страданий безвременье, а отсутствие торных путей — движение без проложенного маршрута по узким и неизведанным местам. Действительно, проводить свою внешнюю политику мы начали в условиях бездорожья. В других сферах жизнедеятельности все-таки имелись собственные пути, наследие и методы. Например, ты сеешь пшеницу, убираешь, хранишь и реализуешь по заведенному порядку; разрабатываешь месторождение, добываешь руду, плавишь ее, отливаешь сталь, отправляешь по назначению; помещаешь груз на транспорт, доставляешь в нужное место, осуществляешь разгрузку… Если эти работы выполняются должным образом, то функционирует нормальным образом и экономика. А как претворяют в жизнь внешнюю политику? Конечно, наши предки знали и это. Именно поэтому они защищали эту Великую степь не только силой оружия, но и искусством дипломатии. Не углубляясь в седую старину, обратимся к более поздней эпохе, к политическому мастерству отважного хана Абылая. Не говоря о других его заслугах, один лишь непредвзятый анализ его дипломатического курса в положении между Россией и Китаем ярко свидетельствует об этом. Он находил общий язык с обеими сторонами, на протяжении десятилетий на деле, или, как сейчас говорят, де-факто, сохранял независимость и в конце концов уничтожил своих врагов, то есть джунгар, руками их же врага — Цинской империи — и все это является одним из удивительных феноменов в истории мировой дипломатии. В свое время установление спокойствия на западной границе казахской степи превратилось в главную внешнеполитическую задачу казахских ханов. Это было особенно необходимо для того, чтобы всецело заняться борьбой с основным неприятелем — Джунгарским ханством. В борьбе с Кокандским ханством казахи опирались на русских, колонией которых являлись сами. Таких примеров множество. Но что только не произошло после этого! Немало времени минуло с той поры, как были оборваны «шелковые нити» степной дипломатии.
Мы сумели успешно соединить эти нити.

Весь исторический опыт развития человеческой цивилизации показывает, что фундаментальным условием, позволяющим государству развиваться устойчиво и динамично, являются его безопасность и суверенитет. Разумеется, что учет таких рисков, способных обостриться при самых разных раскладах внутренней и внешней ситуации, должен быть перманентным приоритетом долгосрочного стратегического курса Казахстана.
Наша внешнеполитическая стратегия основана на географическом положении Казахстана (карта-инфографика). Мы находимся в центре Азии. Мы имеем протяженную границу с Китаем (1 700 километров), еще больше — с Россией (7,5 тысячи километров), а на юге недалеко от нас — бурлящий исламский мир вместе с Афганистаном, Пакистаном, Ираном и Ираком. На западе находится Каспий — практически одна из общепланетарных «кладовых» нефти и газа. Важно, чтобы Каспий оставался регионом стабильности, а его ресурсы служили развитию прибрежных государств, тогда это могло бы дать мировому рынку еще больше энергоресурсов, чем сейчас.
Мы находимся на геополитическом, геоэкономическом и транзитном перекрестке. Мы — небольшое государство, нас около 20 миллионов человек. Но мы хотим быть современной, демократической и цивилизованной страной. В целях обеспечения региональной безопасности по нашей инициативе созданы Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии — своего рода азиатский вариант ОБСЕ, Шанхайская организация сотрудничества, Евразийский экономический союз.
Один из главных гарантов всех побед и позитивных приобретений Казахстана за годы независимости — наша взвешенная внешняя политика. Не говоря о всем прочем, достижение Казахстаном председательства в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе — замечательный успех в глазах тех, кто разбирается в политике. Мы — первое государство на пространстве СНГ, во всем тюркском мире, во всем мусульманском мире, которое сумело этого достичь. К тому же именно Казахстан сумел провести у себя саммит ОБСЕ, будучи председателем этой организации. Причем этот саммит был не очередным, то есть, другими словами, он должен был проходить не в том году. То было время, когда ОБСЕ в определенной степени переживала кризис, а постоянно созываемые саммиты не проводились в течение 11 лет. Именно в этом заключается особая значимость Астанинского саммита. Как мы пришли к этому? Как преодолели испытания в сфере внешней политики?
Взгляд на историю показывает, что и древние правители, и нынешние руководители (конечно, я говорю о тех, кто хорошо управлял страной, оставил после себя добрый след) непосредственно держали в своих руках все вопросы международных отношений, войны и мира.
На следующий день после провозглашения нашей страной независимости, 17 декабря, я дал поручение нашему представительству в столице России встретиться с иностранными послами в Москве, чтобы узнать их мнение о независимости Казахстана и дать соответствующую информацию. Возможно, молодые читатели удивятся словам «встретиться с иностранными послами в Москве», даже не поймут их. Дело в том, что в первое время интересы не только нашей, но и всех стран СНГ за рубежом защищались через дипломатические представительства России. Ни у одной из стран СНГ не было зарубежных посольств. Даже после 1990 года, после провозглашения республиками деклараций о суверенитете, не было открыто ни одного посольства за рубежом. Накануне независимости наше Министерство иностранных дел существовало лишь номинально. Такие министерства в союзных республиках Центр создал лишь для видимости, чтобы сказать, что это республика. Их деятельность была далека от дипломатии. Тогда даже бытовало ироническое словосочетание «республиканская дипломатия». Основная работа такого министерства заключалась в занятии протокольными вопросами встречи и проводов изредка приезжающих в Казахстан зарубежных гостей. У небольшого учреждения со штатом всего около десятка человек не было и сил заниматься большими делами. Об объеме деятельности министерства, занимавшего одноэтажный деревянный дом по улице Мира в Алматы, свидетельствует и такой пример. Акмарал Арыстанбекова, в составе делегации СССР участвовавшая в 1990 году в работе 45-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, писала в своей книге «Объединенные Нации и Казахстан»: «Прямо скажу, я имела весьма смутное представление об Организации Объединенных Наций. В нашем МИДе, например, не было ни одного документа и никакой информации об ООН». Что интересно, Акмарал впоследствии стала первым Постоянным представителем Казахстана в Организации Объединенных Наций.
Когда Постоянному представительству Казахстана в Москве было дано соответствующее поручение о выяснении позиции дипломатического корпуса по отношению к конституционному закону парламента, его работники от моего имени обратились за помощью к Касым-Жомарту Токаеву, который в то время работал в Министерстве иностранных дел СССР, а до этого в посольствах в Сингапуре и Китае. Я и раньше писал (автоссылка) о своей встрече с Касым-Жомартом Кемелевичем при посещении Пекина в 1985 году, о том, что мне сразу запомнился казахский джигит, свободно владеющий китайским языком. Он отказался от очень заманчивого предложения стать Генеральным консулом России во вьетнамском Хайфоне и собирался вернуться на Родину (как писал об этом в своей книге: «Но наступила новая историческая эпоха, которая позволяла приложить силы и умение на благо Казахстана»), приступавшую к строительству нового государства. К.Токаев активно подключился к выполнению поручения. 18 декабря он вместе с нашим постоянным представителем в Москве Канатом Саудабаевым побывал в посольствах Китая, Великобритании, Германии, Японии, Кореи, Ирана. «Направив ноты в посольства зарубежных стран, мы на следующий день, сев в престижную по тем временам черную «Волгу», принялись посещать глав дипломатических миссий. Излишне говорить, что в тех усло­виях эти визиты стали для нас волнующим событием, ведь речь шла о международном признании Казахстана. В итоге был подготовлен документ, адресованный Президенту Назарбаеву», — так написано в книге К. Токаева «Преодоление». Поэтому необходимо подчеркнуть, что Президент Республики Казахстан Касым-­Жомарт Токаев принимал непосредственное участие в самом первом шаге нашей страны в международной политике. Опытного дипломата, достойно выполнившего первое поручение, я вскоре пригласил в Казахстан и назначил сразу заместителем министра иностранных дел.
Уже в 1991 году мы начали энергично добиваться признания нашего Казахстана всем миром. В ту пору я провел встречи с государственным секретарем США Джеймсом Бейкером, премьер-министром Великобритании Джоном Мейджором, канцлером Австрии Францем Враницким, германскими политиками — вице-канцлером, министром иностранных дел Гансом-Дитрихом Геншером и министром финансов Теодором Вайгелем, руководителями внешнеполитических ведомств Австралии и Ирана — Гаретом Эвансом и Али Акбаром Велаяти, премьер-министром Сингапура Ли Куан Ю, аккредитованными в Москве послами США, Великобритании, Китая, Болгарии, Мексики и других стран, а также с представителями зарубежного бизнеса.
Я пригласил лидера Сингапура Ли Куан Ю в Алматы и много беседовал с ним, что оказалось очень полезным делом. Ли Куан Ю, к тому времени уже оставивший пост главы правительства, с радостью принял мое приглашение и прибыл в Алматы в мае 1991 года. 69-летний патриарх сингапурской политики выступил с лекцией для молодых экономистов, работавших в Совете Министров. Многие наши кадры из старой когорты не понимали необратимости происходящего. Будучи закрытыми от всего мира на протяжении стольких лет, мы не представляли в полной мере угрозы глобализации. Впрочем, как и ее возможности. У нас не было собственного «опыта существования» в открытом мире. Те лекции Ли Куан Ю стали для нас ориентиром при разработке долгосрочных государственных стратегий. Нам нужно было определить, чего мы хотим достичь, чтобы найти свой путь развития. «Политическая стабильность превыше всего. Дисциплина и порядок в азиатском обществе важнее демократии, которая должна развиваться постепенно» — таково было политическое кредо Ли Куан Ю. Я никогда не скрывал, что мне импонировал такой подход. Всегда говорил: «Сначала — экономика, потом — политика». За это меня не раз критиковали. Но перед моими глазами была картина развала СССР, когда политику считали важнее благополучия и спокойствия людей. Ли Куан Ю пробыл здесь больше недели, читал лекции: кто-то понимал, о чем он говорит, кто-то не понимал. Я и сам многого из того, что он говорил, в то время не понимал. Покидая нашу страну, он сказал: «Ой, долго тебе надо работать, я не знаю, сколько десятилетий понадобится…» Но позже, когда увидел результаты нашей работы, говорил: «Ты молодец, я ошибался». Так вот, это была первая конкретная польза, которую мы увидели в нашей деятельности в сфере внешней политики.