«Моя жизнь. От зависимости к свободе»

В бытность секретарем Центрального комитета Компартии Казахстана я отвечал за развитие промышленности (автоссылка). Тогда пришлось всесторонне и глубоко изучать новые для меня отрасли — нефти и газа. Я узнал, что в деле их освоения есть немало опасных моментов. Но то, что я увидел летом 1985 года, потрясло меня по-настоящему.
В то время в Советском Союзе не предавались гласности не только аварии на производстве, но даже природные катастрофы. Тем не менее буквально за неделю вся страна узнала об аварии, имевшей место 23 июля на западе Казахстана. Да и невозможно было скрыть это. Масштабы аварии были грандиозными, характер — страшным. Во время буровых работ на Тенгизском месторождении в нынешней Атырауской области из скважины Т-37 взметнулся огромный фонтан нефти. В это время бур достиг глубины 4 467 метров. Нефтегазовый фонтан, вырвавшийся с огромным давлением из 4,5-километровой глубины, выбросил в небо все буровое оборудование. Возник очень большой пожар. Высота пламени достигала 250 метров. Объем распространившейся серной кислоты и газа составил около восьми миллиардов кубических метров. Вокруг стало гибнуть все живое. Птицы с обгоревшими крыльями чуть ли не стаями падали на землю. Среди тех, кто, приблизившись к скважине, боролся с последствиями аварии, были и человеческие жертвы. Огонь был сильным настолько, что спецодежда, которая считалась несгораемой, выдерживала всего лишь несколько минут. Даже песок для тушения пожара быстро плавился и вскоре начинал гореть. Для устранения катастрофы на скважине Т-37 со всех концов СССР были приглашены самые квалифицированные специалисты. Первый заместитель министра нефтяной промышленности И. Игревский возглавил штаб и сам постоянно находился в районе скважины. Самое поразительное — нефтяной фонтан бил более 400 суток! Трудно было одолеть его (фотолента). Когда не оставалось надежды на его укрощение и союзное министерство уперлось в тупик, оно в отчаянии внесло предложение остановить фонтан способом подземного взрыва атомной бомбы… Мы, конечно, сразу отвергли эту мысль, не дали ей ходу. Министерство быстро отступило. То было время, когда уже началась кампания перестройки и гласности 
Что делать? Стало ясно, что даже такая могучая страна, как СССР, не в силах обуздать разбушевавшуюся скважину — не оказалось технологии, способной опустить в скважину трубу, по которой надо было подать вниз тяжелую жидкость. Поэтому советское руководство было вынуждено отбросить ложную гордость и прибегнуть к помощи американцев и канадцев. Специалисты американской компании «Шеврон» и канадской компании «Отис» применили вышеуказанную технологию и, в конце концов, потушили огненный фонтан. За более чем 400 суток, пока техасский эксперт Ред Адер готовил запуск технологии, в огне сгорело 34 миллиона баррелей нефти.
Это чрезвычайное событие самым наглядным образом показало, что в недрах казахской земли содержатся мощнейшие залежи энергоносителей. Но вместе с тем указало и на отсутствие в нашей стране необходимых технологий для освоения такого огромного богатства, а также современных специалистов — знатоков таких технологий. Пришлось крепко задуматься обо все этом.
История сообщает, что в седой древности знаменитых завоевателей — великих Кира и Александра Македонского, побывавших в этих местах, — изумили «огненные камни» Каспийского региона. В свое время английский купец Гок, побывавший на приеме у хана Абулхаира, также был весьма удивлен, увидев на берегу реки Жем источник бьющей из-под земли нефти. Представитель знатной династии нефтяников нашей страны, первый министр нефти независимого Казахстана, мой ровесник и друг Равиль Чердабаев выпустил в 2008 году книгу «Нефть. Вчера. Сегодня. Завтра». Кто читал эту книгу, убеждается в том, что добыча нефти на казахской земле началась давно. О наличии в Атырауском регионе больших запасов нефти впервые сообщил Александр Бекович-Черкасский, член направленной в 1717 году в Хиву (по заданию Петра I) военно-топографической экспедиции. В книге «Энциклопедия казахстанской нефти» есть такие строки: «Эмба-Каспийское товарищество, возглавляемое российским предпринимателем С. Леманом, пробурило на месторождении Карашунгул (ныне Атырауская область) 21 скважину глубиной от 3 до 275 метров. Первый нефтяной фонтан был получен ими в ноябре 1899 года на Карашунгуле, на скважине № 7, глубина которой составляла 40 метров, а нефти добывалось всего около 20–25 тонн в сутки. Это событие было признано началом истории добычи и развития казахстанской нефти и нефтяной промышленности. Затем была получена нефть на месторождениях Доссор, Макат, Искене и других. Были созданы различные товарищества, общества, в том числе и иностранные, для разведки, поиска и добычи каспийской нефти. В числе первых нефтедобытчиков, работавших в то время на территории Казахстана, был и знаменитый шведский промышленник Альфред Нобель». Да, не удивляйтесь: оставивший в истории свое имя завещанной для потомков премией Нобель начинал свою предпринимательскую деятельность в нашей степи. В 2015 году я встречался с правнуком Альфреда Нобеля, крупным ученым-экономистом Филиппом Нобелем. Потомки Нобеля с гордостью говорят о том, что их знаменитый предок имел прямое отношение к получению первого нефтяного фонтана на Карашунгуле. Само название «Қарашұңғыл» («Черная впадина») указывает на наличие в этой низине черной вязкой жидкости с древних времен. Как бы то ни было, добыча нефти в этих степях началась раньше, чем в Иране, Кувейте, Мексике, Норвегии и Саудовской Аравии. Однако Казахстан, имея в своих недрах такие дорогие сокровища, не мог владеть ими. Всей нефтяной отраслью руководили союзные министерства. Высшее партийное руководство СССР не давало нам возможности самим осваивать и производить углеводородное сырье и с ревностью относилось ко всем нашим инициативам. А ведь уже в то время, то есть за полвека с начала производства нефти на казахской земле, были сформированы достойные кадры нефтяников. Среди них особенно следует выделить первого казахского профессионального нефтяника Сафи Утебаева, многие годы воглавлявшего объединение «Қазақстанмұнай», имя которого сегодня носит Атырауский институт нефти и газа. Я также глубоко благодарен Нурлану Балгимбаеву и Бактыкоже Измухамбетову, которые на посту министра энергетики и минеральных ресурсов помогали мне решать многие стратегические проблемы нефтегазовой отрасли. За вклад в развитие этой отрасли Узакбаю Карабалину присвоено звание Героя Труда. Хочу назвать в этом почетном ряду имена наших инженеров-нефтяников Равиля Чердабаева и Балтабека Куандыкова. Нурлан Балгимбаев позже возглавил Правительство Казахстана.
Тенгизское месторождение нефти было открыто в 1979 году. Тенгиз — одно из пяти крупнейших месторождений мира. Позднее был открыт Карачаганак в Западно-Казахстанской области. Однако в освоении этих богатейших месторождений промышленность Казахстана, можно сказать, практически не участвовала. Начиная с доставки оборудования и продукции, все специалисты, рабочие привозились со всех концов СССР, из традиционно нефтяных регионов. В то время, в конце 80-х годов, и я, секретарь по промышленности Центрального комитета, и даже первый секретарь, член политбюро Кунаев не были в курсе советско-американских переговоров по Тенгизу. А сведения о разведанных запасах тенгизской нефти представляли собой большую государственную тайну, сокрытую, что называется, за семью печатями. Подобная информация республикам не сообщалась.
Любая продукция, как известно, производится не ради получения, а для реализации. После распада Советского Союза большинство трубопроводов осталось на территории России, что значительно повлияло на эффективность работы нефтегазового сектора на постсоветском пространстве. Поскольку такие последствия прорисовывались уже тогда, я решил начать переговоры с гигантами мировой нефтяной промышленности еще до обретения Казахстаном независимости.
В то время переговоры об освоении Тенгизского месторождения между Министерством нефтяной промышленности Советского Союза и американской компанией «Шеврон» по разным причинам зашли в тупик. Я решил использовать эту трудность. В июле 1991 года на имя Горбачева написал письмо, которое наверняка подействовало на него как гром среди ясного неба. В нем я писал: «С этого момента Казахстан берет на себя контроль над месторождением». В это время я был членом политбюро, главное — Советский Союз слабел, а Горбачев терял авторитет и постоянно оглядывался на пока еще поддерживавших его руководителей республик. Особенно накануне подписания Союзного договора он часто обращался ко мне, предлагая пост то вице-президента, то премьер-министра. Все это в итоге закончилось тем, что бразды переговоров по Тенгизу Михаил Сергеевич полностью отдал Казахстану. Мы всецело использовали эту возможность.
Когда 20 июля 1991 года президент США Джордж Буш-старший приезжал в Москву и вел переговоры с Горбачевым, он пожелал познакомиться со мной. После этого меня включили в состав делегации. Видимо, ему доложили, что вопрос переговоров с «Шевроном» поручен Казахстану. О том, как прошли эти переговоры, я напишу в главе, посвященной внешней политике (автоссылка). Договор с американцами получился взаимовыгодным. Это, разумеется, далось нелегко. Большим нашим достижением стал пересмотр принципов договора советского периода. В начале 1993 года я написал письмо руководству компании «Шеврон» с предложением изменить условия договора, подписанного еще до распада СССР. Мы сообщили, что надо уменьшить площадь, выделяемую для использования по освоению нефти, с 23 тысяч квадратных километров до двух тысяч, сократить срок договора с 50 до 40 лет, а также, что хотим, чтобы от выделяемого дохода американская сторона получила не 29%, как они желали, а 19%. Остальные 81% вместе с налогом должны отойти Казахстану. Заявили, что если в течение недели наши условия не будут приняты, то будет аннулировано всё соглашение. Довели до них, что, поскольку у нас другого выхода нет, мы будем вынуждены объявить международный конкурс по освоению Тенгизского месторождения. Хотя, по правде говоря, у нас в то время и не было закона, предусматривающего проведение таких конкурсов. Закон «О нефти» мы приняли в 1995 году. Это был большой риск. Но он обернулся удачей. Вопрос, который Советский Союз изучал на протяжении десяти лет, но так и не смог довести до конца, мы решили всего за полтора года и даже сумели пересмотреть. За этим кроется глубокое содержание. Как я сказал выше, Тенгиз был открыт в 1979 году. А договор составлен в 1990 году. За эти 11 лет на этом месторождении не было добыто ни одной тонны нефти. Мы же после подписания нового договора сразу приступили к конкретному делу. Причем стали выдвигать свои требования. Спустя несколько дней в Алматы прилетел вице-президент корпорации Chevron Overseas Ричард Мацке, который сообщил, что компания согласна с нашими условиями. 5 апреля правительство срочно рассмотрело этот вопрос и одобрило проект соглашения о создании совместного казахстанско-­американского предприятия. 6 апреля я принял руководителя правления корпорации Chevron Corporation К. Дерра, и в тот же день мы подписали меморандум о создании совместного предприятия под названием «Тенгизшевройл». Мы со своей стороны тоже пошли на некоторые уступки: площадь земли, необходимой для разведки и освоения тенгизской нефти, увеличили с 2 до 4 тысяч квадратных километров (выше я говорил, что первоначально американцы запрашивали 23 тысячи квадратных километров).
Директором предприятия с казахстанской стороны был назначен Равиль Чердабаев. После подписания документа, помню, я сказал ему: «Равиль, это сделка ХХ века. На наше молодое независимое государство, в особенности на этот проект, обращены взоры всего мира. И поэтому проект должен состояться. Поставленные цели партнеров должны быть достигнуты, и совместное предприятие должно стать образцовым». Для американских нефтяников это имело особое стратегическое значение. Включаясь в пользование сокровищами казахской земли, они стремились уменьшить свою зависимость от месторождений Ближнего Востока. Ибо получение нефти от арабского мира сопряжено со многими трудностями политического характера.
Было определено, что 80% доходов совместного предприятия будет принадлежать Казахстану, 20% — «Шеврону». Это стало нашим первым солидным успехом, первой победой на нефтяном фронте. За первые четыре года, в период 1993–1997 годов, «Тенгизшевройл» принес нашей стране 224 миллиона долларов. В 2019 году объем производства ТШО достиг 30 миллионов тонн. Считается, что к 2033 году объем нефти, добытой на коллекторе Тенгизского месторождения, составит от 750 миллионов до 1,1 миллиарда тонн. На предприятии работают четыре тысячи человек, 95% из которых — казахстанцы. Значительного повышения доли соотечественников удалось добиться благодаря нашим принципиальным требованиям в последующие годы. В 2021 году между Министерством энергетики Республики Казахстан и компанией «Шеврон» был заключен договор о взаимопонимании по созданию Фонда прямых инвестиций. Данный документ, предусматривающий учреждение в Казахстане инвестиционного фонда в объеме 248,5 миллиона долларов США, нацелен на оказание поддержки коммерческим предприятиям нашей страны.
Многогранная деятельность иностранных инвесторов вокруг разработки нефти и газа Казахстана заслуживает всяческого уважения. Нефтяные компании «Шеврон», «Мобил», «Бритиш газ», «Бритиш Петролеум», «Статойл», «Тоталь», «Аджип», «Шелл», «Тексако», «Инпекс», Китайская нефтяная компания и многие другие компании принесли в Казахстан не только инвестиции. С их участием Казахстан превращается в неотъемлемую часть всемирного нефтяного рынка. Благодаря нефти Казахстан теперь знают во всем мире. Чтобы дать конкретное представление о грандиозности проведенной работы, я хочу предложить вниманию читателей некоторые факты и выкладки.
Сегодня доказанные запасы нефти Казахстана составляют 22 миллиарда баррелей, а газа — 67 триллионов кубических футов. А если говорить о прогнозируемых запасах добычи, то по расчетам, основанным на геологических и сейсмических сведениях международных экспертов, объем нефти доходит до 110 миллиардов баррелей и газа — до 117 триллионов кубических футов. Таким образом, есть предположение, что только доля Казахстана составляет около пяти процентов мирового уровня добычи. Если учесть, что население страны сегодня составляет около 20 миллионов человек, а по прогнозам Департамента по экономике и социальным вопросам Организации Объединенных Наций, к 2100 году оно превысит 35 миллионов, то нетрудно понять, какое это громадное богатство! Потому что считается, что разведанных запасов нефти Казахстана хватит на 100 лет (инфографика??)
Поскольку Каспийский регион по своим параметрам энергетических ресурсов постепенно выходит на второй рубеж в мире, на нем стали сосредоточиваться интересы многих стран. Превратится ли этот регион в еще один оплот глобального прогресса и безопасности или в еще один очаг конфликта? Это зависит от обеспечения безопасного и стабильного развития прикаспийских стран, от ответственной и бесперебойной доставки энергетических ресурсов на мировые потребительские рынки.

Вернемся к теме Каспийского моря.
До этого я по большей части говорил об источниках нефти и газа на западе страны. А ведь самые большие запасы казахстанской нефти и газа лежат не на поверхности земли, а в глубине Каспийского моря. Открытое в мае 2000 года Кашаганское месторождение — самое большое из обнаруженных в мире за последние 40 лет. Его объем чуть уступает только Гаварскому месторождению в Саудовской Аравии. По прогнозу Международного энергетического агентства — самостоятельного органа Организации экономического сотрудничества и развития, разведанные запасы нефти Кашагана составляют не меньше 10 миллиардов баррелей. То есть больше, чем Тенгиза, запасы которого оцениваются в 9 миллиардов баррелей. Сегодня не вызывает споров, что углеводородные ресурсы Каспийского моря вполне могут конкурировать с такими крупными нефтяными регионами, как Северное море, Мексиканский залив и так далее.
Каспий — море, богатое сокровищами. Раньше оно было поделено между двумя странами — СССР и Ираном. Есть соглашения, заключенные в 1921 и в 1940 годах. Но после образования независимых государств основная трудность возникла не в связи с Ираном. Все знали, что большая часть подземных богатств Каспия относится к сектору, принадлежавшему СССР. Теперь предстояло разделить это. В новых условиях сделать это должны были пять государств: Россия, Иран, Казахстан, Азербайджан, Туркменистан. Прежде всего нужно было определить, чем является Каспий: морем или большим озером. От этого статуса зависело многое. Морем мы называем небольшую часть океана, которая вклинивается в материк или отделена от других частей материковыми берегами, полуостровами или островами. Берега мирового океана полны морей. Даже Средиземное море, находящееся внутри материка, через Гибралтарский пролив соединено с Атлантическим океаном. Озера — это самостоятельные низины, наполненные водой и непосредственно не сообщающиеся с морем. С одной стороны, Каспий — озеро. Как и Байкал. Но Байкал никто не называет морем. Разве только в песне поется: «Славное море — священный Байкал». А Каспий все называют морем из-за его грандиозной площади. Так же и Арал. Оба они — остатки некогда существовавшего Тетисского океана. Мертвое море и Галилейское море, похоже, называются так традиционно вслед за записями древних историков и путешественников.
Конечно, ни России, ни Ирану не понравилось то, что Каспий теперь придется делить не на две части, как раньше, а на пять частей. Обе страны были за то, чтобы рассматривать Каспий как озеро. По этой концепции подземные ресурсы моря не будут принадлежать никакому государству, любая страна может по-своему осваивать их. Не говоря о том, что это могло привести не только к спорам, конфликтам и, возможно, даже к угрозам вооруженного столкновения, было ясно, что это дает преимущества России и Ирану. И Россия, и Иран располагают экономической мощью для освоения подводных богатств, у них есть и технологии, и соответствующие специалисты, а у нас, особенно у Казахстана и Туркменистана, этого не было. С данной точки зрения даже потенциал Азербайджана, считавшегося нефтяной республикой, был невысоким.
Где есть богатство, там присутствует и большая политика. Особенно это относится к нефти. Зачастую нефть находят под водой, а этот водоем оказывается или пограничным озером, или пограничным морем. Каспий стал для нас трудным узлом. Причем настолько трудным, что для его окончательного развязывания потребовалось 22 года! Я от всего сердца благодарю всех наших людей, которые на протяжении почти четверти века упорно защищали позицию Казахстана по Каспию.
Достаточно вспомнить драматический накал совещания, прошедшего в 1996 году в Ашгабаде. В нем приняли участие министры иностранных дел прибрежных государств и там был внесен проект документа о том, что Иран, Россия и Туркменистан создадут совместную нефтяную компанию для разведки углеводородных ресурсов каспийского дна. Будущая компания должна была работать по всей акватории моря. Мы с Азербайджаном остались в меньшинстве. Причем с азербайджанской стороны присутствовал не сам министр, а его заместитель. Обо всех нюансах наши люди постоянно информировали меня. Теперь нашей задачей было ни в коем случае не подписывать документ о создании трехсторонней нефтяной компании. И мы добились своего. К. Токаев по моему поручению вместе с азербайджанским коллегой отметили, что данный вопрос должен обсуждаться на самом высшем уровне, поэтому предложили не откладывая в долгий ящик провести встречу руководителей пяти стран. Руководитель российской делегации Е. Примаков выступил против обострения данного вопроса и сказал, что будет правильно внести в документ о трехсторонней компании поправки, удовлетворяющие и Казахстан, и Азербайджан. Наши представители только этого и ждали. Казахстанские дипломаты внесли в проект предложение ограничить объем деятельности трехсторонней компании береговыми регионами трех стран, то есть России, Ирана и Туркменистана. Когда проект передали Примакову, директор департамента МИД России крикнул: «Евгений Максимович, нельзя принимать такой документ!» В этот момент Токаев произнес: «Сядьте, здесь находятся люди постарше вас». Он поступил так вынужденно, поскольку решался вопрос большой важности. Примаков поддержал предложение, внесенное Казахстаном. С ним согласились министры Ирана и Туркменистана. Таким образом, задуманная компания не была создана. Да и особой необходимости в этом не было.
Самое прорывное событие в решении каспийской проблемы — подписание 6 июля 1998 года договора между Казахстаном и Россией по Северному Каспию. Две страны договорились поделить морское дно и имеющиеся там углеводородные ресурсы по модифицированной срединной линии. Затем мы приступили к заключению договоров по Каспию с другими соседями — Азербайджаном и Туркменистаном. С Ираном это дело затянулось надолго.
Достижение соглашения с Россией запечатлелось и своей драматургией.
5 июля 1998 года я поехал в Москву для встречи с Ельциным. Главная моя цель — обсуждение каспийского вопроса. Встреча проходила в Кремле. Памятуя о том, что завтра, 6 июля, у меня день рождения, Борис Николаевич предложил совместить беседу с застольем. В ходе разговора обсуждалась и проблема Каспия. Б. Ельцин убедился, что соглашение принесет пользу и России.
За столом я взял первую попавшуюся салфетку, начертил на ней схему северной части Каспия и стал подробно рассказывать о разделении морского дна. Я предложил разделить право на нефть и газ между двумя странами по срединной линии. Ельцин не соглашался. В той стороне было два острова — Жесткий и Укатный. Острова маленькие, необитаемые. Он говорит, что по тем островам не учтены требования российской стороны. Я говорю, тогда давайте передвинем линию на Курмангазинском месторождении в вашу пользу. Ельцин спрашивает, а какие будут права российской компании «Лукойл» на Хвалынское и Центральное месторождения. Отвечаю, что их надо ввести в совместные предприятия, в которых в равной степени будут участвовать нефтяные компании двух стран. Мы спорили до двух часов ночи. И все же в конце концов пришли к единому мнению: поделить дно частей Каспийского моря, относящихся к нашим странам, по срединной линии. Наши записи и схемы, нанесенные на салфетку, в два часа ночи унесли помощник Ельцина Сергей Приходько и руководитель аппарата Администрации Президента Казахстана Нуртай Абыкаев, которые до девяти часов утра составили текст сов­местного заявления руководителей двух стран. Кстати, эта салфетка сейчас находится в столичном музее… В это время наступило утро 6 июля — дня моего рождения… Позднее та общая позиция России и Казахстана была конкретизирована 13 мая 2000 года подписанием протокола с президентом Путиным, согласно которому определены координаты межевых линий. После этого и Азербайджан, до этого поддерживавший вариант «озерности» Каспия, постепенно начал склоняться к казахстанскому (можно сказать, казахстанско­российскому) варианту. Президент Туркменистана Сапармурад Ниязов в ходе визита в Казахстан 27 февраля 1997 года тоже подписал совместное заявление, за основу которого взят этот принцип.
Труднее было договориться с Ираном. Первый саммит руководителей прикаспийских государств состоялся в 2002 году в Ашгабаде, а следующий должен был пройти в 2003 году в Тегеране. Однако он не состоялся ни в том, ни в следующем году. Второй саммит был проведен только в 2007 году. Главная причина — Иран упорно отстаивал идею раздела водного зеркала моря из расчета по 20 процентов каждому государству. В таком случае доля Ирана, составляющая 724 километра прибрежного рубежа, сравнялась бы с долей Казахстана, составляющей 2 320 километров прибрежного рубежа. Сей вариант, казавшийся на первый взгляд «справедливым», явился бы слишком упрощенным решением. К тому же Иран долгое время был против составления двусторонних соглашений по Каспию. Но остальные четыре государства продолжали утверждение двусторонних соглашений друг с другом.
«При решении такого вопроса, как статус Каспия, спешки быть не должно. Я уверен, что переговорный процесс максимально учтет интересы всех пяти стран региона. Ведь сейчас уровень интеграцион­ных отношений в мире достиг уже такого значения, что процесс экономической глобализации стал механизмом, который диктует свои условия на мировом рынке и почти директивно распределяет роли той или иной страны в системе международного разделения труда», — так я писал в своей книге «Казахстанский путь», увидевшей свет в 2007 году. Спустя 11 лет настал и этот день: 12 августа 2018 года в городе Актау состоялся пятый саммит руководителей прикаспийских стран, на котором принята Конвенция о правовом статусе Каспийского моря. Согласно Конвенции, каждая сторона определяет территориальные воды, не превышающие по ширине 15 морских милей, плюс добавляется еще 10 милей для рыболовства. Государства в своих территориальных водах, в зонах рыболовства могут проводить научные исследования, прокладывать по дну Каспийского моря кабели и трубопроводы с соблюдением международных экологических требований и стандартов. Для этого необязательно соглашение всей «пятерки», достаточно взаимного согласия стран, по секторам которых должны пройти эти кабели и трубопроводы. Очень важный принцип — на акваторию Каспийского моря не должны вводиться вооруженные силы третьих сторон, то есть других государств, кроме этих пяти. Таким образом, был сделан большой шаг в вопросе разоружения каспийской акватории.