«Моя жизнь. От зависимости к свободе»

«В эпоху, когда социализм и коммунизм были на подъеме, у всех на устах было слово «национализация». Таков был универсальный рецепт развития. Существовала уверенность, что если государство владеет средствами производства, то вся прибыль будет принадлежать ему, а не посредникам и эгоистам-частникам. Богатство, произведенное под его контролем, не достанется хищным дельцам, его возьмет в свои руки рабочее правительство, чтобы честно и справедливо распределять между всеми членами общества. Но этот подход по ряду причин не сработал, и маятник качнулся в обратную сторону. Идеи приватизации и денационализации стали вновь рассматриваться всерьез. Государственных предприятий в Малайзии было немного, но ни одно не работало эффективно, и мы задумались о том, чтобы управлять ими как частными корпорациями. Главное различие между государственным и частным предприятием — в нацеленности последнего на получение прибыли».
Автор этих слов — крупный реформатор Махатхир Мохамад, который в период 1981–2003 годов был премьер-министром Малайзии и за это время вывел свою страну в число самых динамично развивающихся стран. В возрасте 93 лет он вновь стал главой правительства, удивив этим весь мир. Ему принадлежит такое высказывание: «Там, где стимулом служит получение прибыли, рабочие и владельцы трудятся усерднее».
Схожая по смыслу пословица есть и у нас в народе: «Когда это мое собственное, я могуч, как вол».
Личный интерес — великая сила.
На приватизацию мы смотрели с этой точки зрения. Взялись за это дело сразу, но оно далось нелегко.
Если бы у меня спросили: «Каков самый противоречивый период в истории независимости?», то я бы ответил, что это период приватизации.
Распределение собственности в любые времена, в любом обществе становится предметом больших споров, проходит в условиях борьбы и столкновений. В эпоху Римской империи основная часть хлеба производилась на полях, принадлежащих императору, для контроля выполнения этих работ создавались соответствующие государственные учреждения. Утверждается, что одной из причин крушения империи послужили непомерные расходы по содержанию бюрократических аппаратов тех учреждений. В пору династии Мин в Китае перерабатывающую промышленность приватизировали. Это был шаг, сделанный после неуместно жесткого государственного контроля, установленного династией Сун, правившей до этого. Если не углубляться глубоко в историю, то можно вспомнить, как в 80-х годах прошлого века проведенная М. Тэтчер приватизация встретила сопротивление и как за твердую позицию и принципиальность в противостоянии с профсоюзами металлургов и шахтеров ее прозвали «железной леди».
Ни в одной из бывших социалистических стран не дана четкая оценка периоду приватизации. Наше отличие от Польши, Венгрии и Чехии в том, что мы проводили ее одновременно с выстраиванием государственных структур. Западные инвесторы были готовы перевести свои производственные объекты в Восточную Европу, выразили заинтересованность в быстрейшей продаже государственной собственности.
Россия начала приватизацию раньше нас, а необходимую для этого законодательную базу она создала еще до распада СССР. И даже при этом она тоже столкнулась с немалыми трудностями. Автор концепции политики «шоковой терапии» в Боливии, Польше, России американский экономист Джеффри Сакс считает, что приватизация у наших соседей проводилась в основном в интересах небольшой группы людей. В свое время он сказал на страницах «Независимой газеты»: «Главное, что подвело нас, — это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями… И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не «шоковая терапия». Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей». Чтобы конкретизировать эту мысль, думается, достаточно привести один факт: в ходе приватизации в бюджет России поступило средств меньше, чем в бюджет Венгрии в аналогичном случае. Но что есть Россия и что есть Венгрия? Даже в ту пору экономика России на порядок была мощнее экономики Венгрии. Таковой она была даже в ослабленном состоянии. И вообще, нельзя забывать, что до этого экономика СССР по своей мощности являлась второй экономикой мира. 20 процентов мировой промышленной продукции приходилось на долю экономики СССР. Ее потенциал был расшатан из-за разгильдяйства в периоды застоя и перестройки. Нелогично во всем этом обвинять коммунистов, их партию. Дело не в том, кто управляет, а в том, как управляет. Конкретное тому доказательство — нынешний взлет Китая. А одна из многих причин этого расцвета — увеличение доли частного сектора в экономике.
Я всегда говорил и буду говорить, что и при социализме не все было плохо, было и много хорошего. Однако все это хорошее свели на нет бесхозность, то есть отсутствие собственности, отсутствие подлинного хозяина. Работаешь хорошо, средне или плохо — все равно получаешь зарплату согласно штатному расписанию. если отличишься, то присвоят звание «Победитель социалистического соревнования», наградят почетной грамотой, а в особых случаях — медалью, орденом… Но мы окончательно убедились, что все это мало способствует повышению заинтересованности людей работать активнее и качественнее. Еще до распада СССР, а именно 11 июня 1991 года, несмотря на давление партийно-хозяйственного актива всех уровней, мы приняли постановление Бюро Центрального комитета Компартии Казахстана «О позиции Компартии Казахстана в вопросах преобразования государственной собственности в Казахской ССР», в котором было написано: «Бюро ЦК КПК обращает внимание на исключительную важность проведения последовательной и взвешенной политики в области преобразования государственной собственности. Этот процесс затрагивает основы общественного строя, имеет непосредственное отношение к вопросу о власти». Причина заключалась в том, что партийные деятели целиком и категорически были против идей изменения собственности, перехода к рынку. 27 марта 1991 года в «Литературной газете» была опубликована статья «Раскол в команде Назарбаева?». В ней первый секретарь Целиноградского обкома партии А. Г. Браун говорил: «Вот Назарбаев, кажется, хочет послать нас в Южную Корею, посмотреть, что такое рынок. Старая система стояла на страже трудящихся. Как бы нам теперь не создать, знаете ли, монстра. Американцы, англичане, они ведь грабили и тем разбогатели». А первый секретарь Костанайского обкома партии Н. Т. Князев, намекая на мое приглашение иностранных советников на работу, заявил: «Эти ученые ничего не понимают в реальной жизни! Это мы каждый день на фермах, с людьми!» Таким было отношение к рынку людей из моего окружения в пору обретения независимости.
Поэтому с получением самостоятельности надо было взяться за проведение приватизации как одного из обязательных условий углубления социально-экономических реформ. Однако сразу реализовать эту работу не удалось. Ибо по объективным причинам начиная с 1992 года наше правительство было вынуждено принять правила игры, навязанные Россией. Оба правительства попытались параллельно осуществить и экономическую либерализацию, и стабилизацию финансово-денежной системы. Но жизнь показала, что за короткое время достичь одновременно двух целей невозможно. Поэтому с приватизацией мы фактически смогли стартовать только в начале 1993 года. 
Широкомасштабная приватизация — особо важный процесс. Это — институциональные изменения в обществе. Это и есть центральное звено экономических реформ. В таком сложном деле работу следует проводить без волюнтаристских крайностей, на основе точно и тщательно разработанной концепции. Раздать собственность нетрудно, вопрос в том, каким будет ее состояние после раздачи. Известно немало примеров, когда заканчивались неудачей попытки сделать всех людей владельцами собственности, сделать всех их хозяевами производства.

В программе разгосударствления и приватизации собственности, которую я утвердил, были поэтапно охвачены сферы: сначала объекты торговли, бытовых услуг, коммунального хозяйства, жилищного сектора, затем — более крупные, такие как промышленность, строительство, сельское хозяйство, после этого — крупнейшие предприятия индустрии. Учитывая высокие темпы инфляции и отсутствие у жителей средств на приватизацию, всем без исключения жителям Казахстана при участии в приватизации жилья были розданы жилищные приватизационные купоны, служащие средством расчета. Эта программа не только стимулировала инициативность населения, но и зажгла в сознании людей огонь надежды, что в ходе приватизации государственное имущество будет распределено справедливо.
В начале 1993 года правительство подготовило государственную программу приватизации, рассчитанную на два-три года. В рамках этой программы было определено начало малой приватизации, всеобщей приватизации и приватизации крупной индустрии по частным проектам. Об этом лишь говорить легко. В Казахстане подобные мероприятия раньше никогда не проводились. И у России, и у других наших соседей не было опыта приватизации. Все они впервые начинали это дело. Поначалу продажа приусадебных участков, дачных земель не представляла особой трудности. В другом положении находились предприятия. Некоторые уже начали приостанавливать свою работу, а действующие забивали склады своей продукцией. Сотни тысяч людей по всей стране остались без работы. В той сложной ситуации трудно было точно определить: какова настоящая цена того или иного предприятия, есть ли у него перспективы или нет? Многие промышленные объекты представляли собой производственные цеха и административные здания с устаревшим оборудованием. Большинство предприятий погрязло в огромных долгах. На таких предприятиях для выпуска продукции, приносящей прибыль, надо было прилагать очень много усилий. Потребовалось принять оперативные и эффективные меры, направленные на стабилизацию положения. С другой стороны, хищения и разбазаривание, принявшие в ту пору всеобщий характер, относятся к ряду факторов, ускоривших процесс разгосударствления и приватизации. А когда дело ведется быстрыми темпами, невозможно быть застрахованным от ошибок.
Поэтому было важно вовлекать людей в общественную жизнь, демонстрировать им прогрессивные изменения и новшества. К тому же и кадры, призванные проводить приватизацию вышли из среды этих людей, из этого же общества.
Одним из серьезных трудов, посвященных первым этапам приватизации в нашей стране, является исследование Владислава Ермаковича, Петра Козаржевского, Юлиана Панькува «Приватизация в Республике Казахстан». Авторы работали консультантами Госкомимущества Республики Казахстан по Программе развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), являлись специалистами этого дела. Я недавно еще раз пересмотрел эту книгу, изданную в 1996 году в Варшаве на английском языке. Исследование начинается так: «В 1991 г. Правительство Республики Казахстан приступило к реализации программы глубоких экономических реформ, в которой приватизация должна была стать как движущей силой, так и одним из важнейших элементов преобразования казахстанской экономики. Было решено, что ключом к успеху всех усилий по трансформации экономики будет быстрая передача принадлежащих государству активов в руки частного сектора. Достижение этой цели оказалось непростым делом». Сказано верно.
По мнению зарубежных экспертов, нигде в мире не занимались приватизацией в таких сложных условиях, как в Казахстане. Чего ждал народ от приватизации? Он ждал быстрейшего насыщения потребительского рынка дешевыми товарами и услугами, пополнения государственного бюджета большими денежными средствами и, наконец, обязательного утверждения всеобщей социальной справедливости. Но с самого начала следовало ясно понимать, что приватизация сама по себе не могла решить все эти проблемы. К тому же мировая практика показывала, что приватизация, как и любая фундаментальная реформа, в первое время приводила к существенному ухудшению экономической ситуации, а в наших условиях, когда требовалась перестройка и в системе хозяйственных связей, это вообще было неизбежно. Словом, на пороге независимости нас ждали такие трудности, как имущественное расслоение общества, банкротство предприятий, безработица, снижение благосостояния. Нам предстояло все это пережить и преодолеть.
Мы с самого начала знали и то, что найдется немало критиков, готовых «бить» нас за каждую невольно допущенную ошибку. Но критиковать легко, а гораздо труднее заниматься конкретными делами.
В Казахстане приватизация прошла иначе, чем в других странах, вступивших на путь независимости в одно время с нами. Почему?
В 1991 году 87% трудоспособного населения работали в государственном секторе, в том числе 75% — на государственных предприятиях. Остальные 13% были заняты в кооперативном секторе, хотя они мало чем отличались от тех, кто работал в государственном секторе. Балансовая стоимость материальных активов государственных учреждений к концу 1991 года составляла 200 миллиардов рублей, или по 11 тысяч рублей в расчете на каждого жителя Казахстана. В ту пору, то есть в начале реализации программы приватизации, в стране имелось около 21 тысячи государственных предприятий. Стоимость основных фондов, приходящих на долю каждого жителя, в Казахстане была на 70% выше, чем в республиках Средней Азии (тогда они обозначались — республики Средней Азии и Казахстан). По данному показателю Казахстан стоял выше Украины и рес­публик Закавказья. Поэтому его экономика по капитализации была сравнительно весомей, а это потребовало приложения более существенных усилий относительно перераспределения собственности в ходе приватизации.
В Стратегии становления и развития Казахстана как суверенного государства я поставил задачу о переходе 60–70% всех государственных активов в частную собственность. К началу 1993 года около пяти тысяч объектов было приватизировано. Благодаря использованию купонного механизма быстро и успешно была проведена приватизация жилищного фонда. В тот период казахстанцы приобрели свои квартиры в частную собственность за относительно небольшую сумму. Теперь они могли продавать и покупать недвижимость по свободной рыночной цене. То, что мы начали этот процесс с насущного и понятного для населения дела — с передачи людям приусадебных участков, дачных земель, самое главное, квартир, сослужило большую службу. Миллионы граждан впервые почувствовали себя владельцами собственности. И все же главная проблема заключалась в отчуждении государственной собственности.
Спад производства, ликвидация старых каналов финансовой подпитки резко уменьшили доходную часть бюджета. Вследствие этого государство было вынуждено сильно сократить свои расходы, а это отразилось на социальной сфере и привело к резкому снижению уровня жизни. Все это потребовало принятия оперативных и смелых мер по стабилизации экономики и быстрому переходу к рынку. В этих целях была проведена либерализация цен, разгосударствление и массовая приватизация, а также сделаны и другие шаги. Но это не дает повода для поверхностного вывода о том, что приватизация проводилась только из-за дефицита бюджета. Конечно, государство нуждалось в деньгах, верно и то, что за счет поступлений средств в ходе приватизации велись выплаты зарплат, пособий, пенсий, стипендий, но уже в то время нашей конечной целью был перевод общей собственности в частную, то есть из коллективного владения имуществом — в частное владение.
Одна из главных причин ухода советской эпохи в историю — тотальная бесхозяйственность. Общественная собственность, по сути, означала отсутствие собственности, то есть была самой настоящей бесхозностью. Не зря говорится: «Своя рубашка ближе к телу». Во всем нужен хозяин. И в имуществе. И в доме. И на рабочем месте. Только тогда у человека возникает личная заинтересованность.
Стержневым направлением независимого Казахстана в строительстве нового государства было разгосударствление и приватизация. Было ясно, что реформирование экономики, ее вывод из кризисного состояния невозможны без коренного изменения отношений собственности. Всех граждан Казахстана очень волновало то, какие политические, экономические, социальные цели преследуют разгосударствление и приватизация, какая жизнь ожидает народ в ближайшем и отдаленном будущем. Было весьма важно позитивное восприятие нашими соотечественниками национальной программы разгосударствления и приватизации.
Следует признать, что на начальном этапе разгосударствления и приватизации нам не удалось полностью добиться всего намеченного. К концу 1993 года по республике было преобразовано 6 198 объектов, оцененных почти в 41 миллиард рублей по ценам 1991 года. 767 тысяч человек на приватизированных предприятиях практически стали владельцами собственности, а это 12% всех работающих там. Однако не были выполнены намеченные планы по приватизации объектов торговли и бытовых услуг. Так, в торговле на долю 40% приватизированных предприятий пришлось лишь 4,5% розничного товарооборота. В негосударственном секторе сферы бытовых услуг из приватизированных 50% предприятий только 21% оказывал бытовые услуги (инфографика). Другими словами, мы не смогли достичь самой главной цели — глубокого понимания большинством казахстанцев важности рыночных изменений в экономике, уверенности в способности организовать свое дело, возрождения в сознании людей чувства хозяина, владельца собственности — чувства, которое было утеряно при тоталитарном режиме. По правде говоря, с самого начала в приватизации в основном были заинтересованы руководящие работники предприятий и органов государственной власти. Проявление пассивности частью населения, обусловленной многими факторами, для некоторых из них было даже по душе, ибо открывало дорогу для разных манипуляций и махинаций.
Почему так случилось? Прежде всего сказалось отсутствие опыта в осуществлении такого масштабного и особо сложного мероприя­тия с экономической, социальной, а также политической точек зрения. Возьмем, к примеру, правовую сторону дела. В пакете законов, принятых по урегулированию отношений собственности, были допущены противоречия, которые мешали процессу приватизации, в большинстве случаев ставили в тупик и продавца, и потребителя. Законы «О местном самоуправлении и местных Советах народных депутатов Казахской ССР», «О собственности в Казахской ССР» не соответствовали процессам приватизации. Даже сам закон «О разгосударствлении и приватизации» оказался нуждающимся во многих исправлениях.
Ну хорошо, допустим, на первом этапе произошли ошибки по незнанию, из-за несформированности соответствующих институтов. Но могли ли мы откладывать с приватизацией до окончательного формирования государственных институтов? Опыт соседнего Узбекистана (как известно, там были ближе к рынку, чем мы) показал, что задержка с формированием класса собственников могла усугубить наше экономическое положение. Ведь в независимость мы вошли с отмирающей вместе с советским государством неэффективной экономикой военно­промышленного комплекса с ее неконкурентоспособными предприятиями, производившими несовершенную продукцию.
Если дать оценку приватизации, то, во-первых, я бы назвал ее историческим процессом формирования результативных и инициативных владельцев собственности, пробудивших для Казахстана тысячи точек развития. Приватизация открыла дорогу новым экономическим и общественным отношениям. С помощью «шоковой терапии» государство с самого начала ясно дало понять, что не пойдет на поводу у тех, кто заинтересованно поддерживает промышленников, и не станет поддерживать на плаву убыточно работающие предприятия.
Во-вторых, ошибки, допущенные в период приватизации, для всех нас стали большим уроком. Государство, поддерживая новых казахстанских бизнесменов, появившихся благодаря приватизационным инвестиционным купонам, не создало юридическую основу деятельности инвестиционных фондов, не установило финансовые и профессиональные требования, предъявляемые к руководителям фондов, не определило уровень и меру их ответственности перед вкладчиками. Впоследствии из-за провалов в ходе приватизации того периода государству пришлось проводить большую работу по преодолению народного разочарования и недоверия.