«Моя жизнь. От зависимости к свободе»

Да, ситуацию 1991 года, когда Союз взял курс на распад, а республики в его составе наперегонки стали провозглашать государственный суверенитет, спорно называть «благоприятной». Народу Казахстана оказалось нелегко сделать самый трудный, но самый важный шаг, возводящий его в статус свободной суверенной нации.
Почему? И почему Казахстан провозгласил свою независимость последним из всех 15 республик? Стоит ли говорить о том, что в те дни и на меня, и на других представителей власти обрушивались лавины вопросов вроде «Почему мы опаздываем?», «Почему отстали от других республик?», «Хотим ли мы вообще стать независимой страной?» и так далее.
Причин много. Но главнейшая — в следующем.
Распад Союза — очень тяжелая драма для миллионов людей на пространстве бывшего СССР. За последние 70 лет понятие общей родины впиталось не только в сознание, но, что называется, и в плоть, и в кровь. И вот теперь неожиданно предстояло стать гражданином другой страны, остаться в одночасье вне исторической родины, где проживали все предки… Поэтому не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять всю тяжесть, выпавшую на долю наших сограждан, чьи предки либо они сами в разные времена по воле судьбы оказались на земле казахов. По меньшей мере это было сильным эмоциональным стрессом. Такую гложущую сердце и изматывающую нервы ситуацию пережили и миллионы казахстанцев. Поэтому я безгранично благодарен соотечественникам, выдержавшим столь серьезное испытание.
Кстати, о казахстанцах…
В начале 90-х годов примерно половина жителей республики не связывала с ней свою дальнейшую судьбу. Дело даже не в том, что отдельные голоса сеяли семена страха среди этнических русских, что Солженицын призывал присоединить северные области казахской земли к России, а — словно этого мало — Горбачев, уходя со своего поста, выдал нелепицу о «спорных территориях пяти областей» Казахстана. Подобные экстремистские голоса раздавались и со стороны казахов, и даже некоторые депутаты предлагали внести в Конституцию положение о предоставлении политических прав только казахам. Конечно, все это беспокоило. Незадолго до этого я назначил Сергея Терещенко премьер-министром, и теперь для меня настал момент дать решительный отпор всем этим лжепатриотам. Тех депутатов я предупредил, что мы будем разрабатывать такую Конституцию, которая будет не разделять народ по национальному признаку, а, наоборот, объединять. В самом деле, эта проблема, то есть гражданское единство жителей республики, многие годы являлась нашей головной болью. Лишь к середине 90‑х годов две трети населения страны стали считать себя гражданами республики. Согласно данным 1998 года (инфографика???), 85 процентов жителей признали Казахстан своей Родиной и связывали свою будущую судьбу с судьбой Казахстана. Как видим, даже по прошествии семи лет после провозглашения независимости каждые пятнадцать человек из ста еще не считали себя гражданами этой страны. В конце концов нам удалось решить эту проблему. Столь замечательный прогресс в сознании миллионов людей был самым важным гарантом решения главной задачи национально­государственного строительства, ибо только когда жители идентифицируют свою судьбу с судьбой страны, есть смысл считать, что это государство действительно состоялось. Вот почему после обретения независимости одним из первых законов, принятым 20 декабря, стал Закон «О гражданстве Республики Казахстан». Принятие такого закона относится к ряду обязательных признаков суверенной страны. Определяя политическую и правовую принадлежность человека к одному конкретному государству, гражданство устанавливает и связь личности с государством. Предоставляя гражданство, государство обязуется обеспечить человеку законные права, а получая гражданство, человек подтверждает, что он должен соблюдать законы этого государства.
Одним словом, главным вопросом того периода было неверие численно преобладающей части населения республики в завтрашний день страны. Очень многие из них считали, что независимость нужна только казахам, что казахи, получив независимость, решили построить государство для себя. В этом была самая большая опасность.
И вскоре эта опасность начала проявляться, показывая свое до поры скрываемое нутро.
На пороге независимости нам в наследство достались осколки умирающей экономики, но и их требовалось систематизировать и доводить до ума, поскольку до этого республике не дозволялось управлять большей частью своего потенциала.
В наших руках оказались: железные и автомобильные дороги, энергетические системы и сети трубопроводов, по своим параметрам не отвечающие интересам нового Казахстана; масса предприятий и оборудования, весьма далеких от мировых стандартов; экстенсивное сельское хозяйство с его многочисленными угасающими аулами и селами.
У нас не было ни соответствующей новым условиям Конституции, ни символов и атрибутов государственности.
Все наше законодательство было подчинено обслуживанию прежней идеологии, прежнего общества, прежних целей.
Но самым главным дефицитом было отсутствие людей, знающих, что делать в новых условиях. Мы понимали, что нельзя жить по-старому, но растерялись, не зная, что нам нужно, что и как надо делать.
Нам оставалось начать все практически на голом месте. И все же первым делом нужно было выбрать для себя главное направление.
Я знал, что будет именно так. Не скажу, что предполагал. Я знал.
Мой полувековой жизненный путь (в год обретения независимости мне исполнился пятьдесят один год), школа жизни, пройденная с детства в рабочей среде, опыт руководства страной подсказывали мне, что на заре независимости особая обязанность и самая главная задача — это сплочение народа, его мобилизация на решение общей цели. Поэтому, когда в других республиках неделями праздновали свою независимость, мне пришлось ездить по самым отдаленным уголкам необъятного Казахстана, встречаться с различными коллективами, представителями разных национальностей. Везде я рассказывал о том, что в Казахстане имеются почти все элементы таблицы Менделеева, только надо уметь организовать их добычу и переработку, найти рынки сбыта, а самое главное — если сами будем хозяевами этого богатства, то несказанно поднимется благосостояние народа. Со временем люди стали понимать: в случае обретения независимости все эти богатства послужат на благо всех казахстанцев, то есть начали убеждаться, что независимость нужна не только казахам.
Сложные явления, связанные с началом распада Советского Союза, постепенно убедили нас в том, что избрание президента республики парламентом — половинчатое, в определенной степени временное решение. Было ясно, что одно дело — это получение президентского мандата из рук депутатов, и совершенно другое — из рук всего народа. К тому же в тот период возникли противоречия между президентской властью и выборной властью, которые с течением времени только обострялись. Отчетливо проявилась необходимость вертикальной структуры исполнительной власти (инфгр), которая бы охватывала ее ступени, начиная с президента и заканчивая его представителями в областях, районах, городах и аулах. Поэтому вполне закономерно возникли разговоры о необходимости всенародного и прямого избрания президента республики. Ибо люди считали, что только президент, заслуживший полное, безоговорочное доверие народа, и назначенное им правительство смогут вывести экономику из кризиса. Я тогда сказал: если депутаты парламента считают, что этот вопрос созрел, если всенародные прямые выборы будут способствовать лучшему осуществлению намеченных в экономике и политике мер, то я поддерживаю такое мнение.
Постепенно общественное мнение склонялось к поддержке идеи всенародного избрания президента страны. Да и логика событий вела к этому.
Выборы Президента Казахстана были назначены на 1 декабря 1991 года.
Я заявил о своем решении участвовать в выборах 
На проведенных в разных регионах предвыборных встречах я, наряду с разъяснением своей программы, всегда говорил, что назревшие задачи необходимо решать коллективным участием всего народа. Подчеркивал: «Если мы настоящие патриоты своей родины, если действительно хотим выйти из кризиса и дать народу лучшую жизнь, мы должны пойти на трудности и выдержать их. 50 лет тому назад, в период войны против нацистской Германии, Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в обращении к своему народу сказал: «Это будет тяжелая и трудная война, которая от всех потребует жертв, но у нас нет другого выбора». Он не стал скрывать от народа, что для победы в войне будет необходимо пережить боль и страдания. Казахстан обрел политическую независимость. Но теперь мы боремся за свою экономическую состоятельность. Поэтому я буду с вами откровенен и скажу, что потребуются значительные усилия буквально от каждого гражданина Казахстана, и от нас с вами в первую очередь». Вместе с тем на встречах я постоянно подчеркивал, что в случае избрания от имени всего народа президентом Казахстана буду обеспечивать равноправие представителей всех национальностей, не допущу дискриминации людей по национальности, языку и вероисповеданию. 1 ноября 1991 года, давая в Лондоне интервью агентству Reuters, я заявил: «Моя политика, как и политика всего нынешнего руководства Казахстана, не направлена на то, чтобы вернуть страну к временам средневекового национализма. Мы хотим создать современное цивилизованное государство, в котором уважались бы права человека. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить пограничных войн или столкновений между представителями различных народов» (текст). В условиях окончательного крушения экономики СССР, финансового кризиса, межнациональных конфликтов было крайне важно предотвратить в Казахстане дестабилизацию общественно-политической ситуации. Для решения в нормальных условиях социально-экономических проблем, связанных с переходом к рыночным отношениям, непременно нужны были общественное согласие и гражданская ответственность.
Излагая свою предвыборную программу, я не делал популистских заявлений, что всюду наведу порядок, всем обеспечу изобилие. На самые разные и даже неудобные вопросы старался отвечать прямо и обстоятельно, открыто разъясняя согражданам, чего мы сумеем добиться, а что для нас невозможно.
Конечно, люди знали, что впереди не только президентские выборы, но и то, что человек, наделенный мандатом всенародного доверия, после этого приложит все силы к провозглашению независимости страны. Поэтому на встречах я говорил и об этом: «Обретение Казахстаном государственной независимости налагает на всех нас огромную, ни с чем не сравнимую ответственность. Впервые почти за три столетия мы будем сами определять, как нам жить, без указки со стороны имперских и тоталитарных структур. Но нельзя, чтобы эйфория свободы заслонила от нас целый конгломерат проблем, требующих для своего решения повседневного упорного труда. Ведь свобода в поступках сама по себе не накормит и не оденет, не даст средств к нормальному человеческому существованию. И забота об этом тоже теперь только наше дело. Никто, кроме нас самих, нам не поможет, надо рассчитывать лишь на свои силы. Вспомним, что на протяжении всех минувших лет советской власти республика оставалась дотационной. Значит, сейчас недостающие средства на блюдечке с голубой каемочкой нам не принесут. А теперь добавились новые расходы, в том числе на содержание армии, внутренних войск. Надо немедленно посчитать деньги, изыскать источники пополнения республиканского бюджета, включая широкое привлечение иностранного капитала, предусмотреть эффективное налогообложение и правовое обеспечение экономических реформ».
Президентские выборы, в которых активно участвовал весь народ, показали, насколько наши люди ценят свободу и дорожат ею и как они ждали эту независимость. По республике в списки избирателей было включено 9 961 242 человека, из них в выборах участвовали 8 778 726 человек, то есть 88,23%. За меня проголосовали 98,78%, то есть 8 681 276 человек (общ. табл-выборы)
10 декабря 1991 года состоялась инаугурация — торжественная церемония официального вступления в должность избранного президента. В тот же день название Казахская Советская Социалистическая Республика стало достоянием истории и было принято решение, что отныне наша страна будет называться по-новому — Республика Казахстан. В своей инаугурационной речи в качестве всенародно избранного Президента я сказал:
«Следуя традициям мудрых предков, свое слово в столь торжественный момент я в первую очередь обращаю к родной земле и моему священному народу!
Этот день навечно войдет в летопись Страны казахов. К нему мы пришли, пройдя многие трудные и извилистые дороги истории.
Мы — народ, повидавший все и все вытерпевший. Нашей стране, издревле жившей мечтой о свободе, довелось испытать разное: были счастливые времена, были времена неудач и отчаяния, были времена бедствий и безутешного всенародного горя. Правда и в том, что, поддаваясь на крикливую агитацию, мы обрекали себя на голод, увлекаясь голыми лозунгами, забывали об интересах нации.
Слава богу, хотя и с опозданием, но мы опомнились и, воспрянув духом, подняли над головами знамя свободной страны. Всенародное избрание Президента Республики Казахстан — один из самых важных рубежей, с которого начинается этот путь. От чистого сердца благодарю вас за единодушное доверие, в которое вы вкладываете надежду на мою заботу о стране и защиту ее чести и достоинства.
Ради страны и народа, ради моего Казахстана я готов рисковать собой в любом испытании истории. На этом пути я буду опираться прежде всего на мой мудрый народ, на мою обширную страну, на память о деяниях предков.
Впереди нас ждут трудные дни, большие преграды и масштабные задачи. Чтобы преодолеть их, нам прежде всего нужны единство и согласие. Нам нужны мирные и дружеские отношения с соседними странами и народами, с которыми нас связывают древние узы взаимопонимания и общности надежд и устремлений.
Чтобы Казахстан обрел достойное место в мировом сообществе, а казахский народ и все казахстанцы, зажив успешной и счастливой жизнью, развивали свою собственную культурную модель, в республике прежде всего должно воцариться спокойствие.
В этот критический период транзита мы должны суметь выдержать трудности, не поддаваться на дешевые лозунги, действовать сплоченно и быть друг другу опорой. «Залог счастья — единство», — гласит народная пословица. Не будет единства, не будет и благополучия. Я мечтаю о том, чтобы на нашей необъятной земле воцарилось подлинное братство людей.
Единство страны всегда начинается с единства интересов. Наше будущее — в общности интересов народа Казахстана. Ее мы должны беречь как зеницу ока.
Быть независимым государством — всегда нелегкая ноша. Отныне качество нашей жизни зависит от того, как мы будем трудиться. А к благополучию и процветанию ведет только одна дорога — умение хорошо выполнять свою работу». (Видео)
Церемония инаугурации оказалась волнующей и запоминающейся. Ее организаторы сумели прекрасно совместить древние традиции предков и современные светские ритуалы. Например, удачной находкой стало то, что президент принимал присягу, стоя на белой кошме. Участники того события были взволнованы торжественным благословлением (бата) девяностолетнего народного акына Шакира Абенова и пожеланиями глубокого мыслителя Абиша Кекилбаева, высказанными в поистине народном ораторском стиле. Свое выступление Абиш закончил так:
«Без надрыва выйти из кризиса, бережливо и выигрышно использовать для этого имеющиеся экономические и моральные силы, не обрушить стабильность, цивилизованно решать проблемы национального возрождения, обеспечивать нерушимость конституционного строя, ускорить наше вхождение в мировое сообщество на основе строительства демократического правового государства, сохранения наработанных в прошлом взаимосвязей и максимального расширения форм и масштабов международного партнерства — вот первоочередные вопросы, решения которых ждет общество от Президента Назарбаева.
Все мировое общественное мнение склоняется к тому, что если на это неспособен кто-то другой, то это получится у Назарбаева. Прибавьте к этому то единодушное доверие и поддержку, которые оказывают ему соотечественники. А это облегчает любой груз, любую трудность.
И поэтому сегодня, в столь ответственный момент нашей общей судьбы, мы имеем полное право поздравить друг друга с удачным обретением верховного руководителя и пожелать Президенту успехов, а себе — счастья.
В добрый путь, братья!
За дело, граждане!» (видео?)
Запомнился еще один момент. Церемония подходила к концу. Когда ведущий торжественного собрания перешел к подведению итогов, я услышал за спиной какой-то шорох. Оглянулся, смотрю… А флаг, установленный на сцене, начал медленно падать!.. Не знаю, как это удалось, но я чуть откинулся назад и правой рукой ухватил флаг за древко. Зал ахнул. Такой напряженный звук я услышал, когда дыхание одновременно затаили три тысячи человек. Флаг был водружен на свое место. Мы восприняли это как добрый знак: не бывать такому, чтобы флаг Казахстана падал!
Так происходит и поныне. Так будет и впредь!
Следующей целью было провозглашение Независимости.
Возвращение Независимости — закономерный результат борьбы за свободу, которую многие столетия вели наши предки. Справедливое воздаяние Всевышнего. Независимость страны далась нелегко. Это стало возможным благодаря заблаговременному обдумыванию, тщательной подготовке, большой организаторской работе. С конца лета и начала осени 1991 года у меня нашлось очень много критиков, неотвязно и с разных сторон атаковавших меня словно пчелиный рой. Называли и «пророссийским», и «прорусским», и «перестраховщиком». Главное обвинение при этом — запаздывание с объявлением независимости. В самом деле, и узбеки, и кыргызы, и туркмены, и таджики провозгласили свою независимость раньше нас. Но давайте подумаем трезво: какая ситуация ожидала бы нас, если бы именно в этом деле мы очертя голову бросились соревноваться с ближайшими соседями (республики Балтии и Кавказа здесь не в счет, с ними — совсем другая история)? Легко ли было нации, составляющей лишь 40 процентов от всего населения республики, стать государствообразующим ядром? И насколько легко с этим согласились бы остальные? Политические страсти накалялись, противоборство Горбачева и Ельцина близилось к развязке, некогда построенное на железной дисциплине централизованное руководство страной осыпалось как замок на песке. В этот критический момент хотя бы единственная ошибка, допущенная со стороны Казахстана, могла обернуться безысходной трагедией. Поэтому, обуздывая гнев рассудительностью, а нетерпение — хладнокровием, мы выбрали выжидательную тактику и чутко наблюдали за поступками наших партнеров.
В повестку дня расширенного заседания Верховного Совета, проходившего 16 декабря 1991 года, был внесен проект Конституционного закона «О государственной независимости Республики Казахстан».
Поскольку Казахстан делал такой шаг самым последним среди союзных республик, казалось бы, для провозглашения его независимости не должно было быть никаких преград. В распаде Союза никаких сомнений уже не было. СССР оставался лишь на бумаге. И даже при этом возникли споры. «Нужен ли такой закон вообще? Бывшей империи нет, от кого теперь Казахстан будет независимым?» — выступил один депутат. «Такой вопрос должен решить только народ. Надо вынести на референдум», — сказал другой. «Давайте не будем торопиться», — осторожничал третий. Еще один предложил, чтобы государственными языками были и казахский, и русский. Следующий добавил, чтобы государственным стал и английский язык.
Сентябрь, октябрь, ноябрь — на протяжении этих месяцев я посетил все области и многие города республики, и повсюду, неустанно беседуя с людьми, разъяснял им, что независимость нужна не только казахам, но и всем казахстанцам; что новое государство не намерено дискриминировать кого бы то ни было по этническому, языковому, религиозному признаку. Стараясь излагать это простым и доступным языком, я как будто бы нашел понимание у соотечественников. Но что поделать, если даже при всем этом нашелся не кто-нибудь, а депутат Верховного Совета, который заявил: «Мы решаем вопрос о провозглашении независимого государства. Завтра утром из 17 миллионов людей добрая половина — русскоязычное население — окажется в чужом государстве… Товарищи, нельзя же так». Спасибо еще, что он не отколол что-нибудь похлеще вроде: «Как вы, казахи, находясь в республике в меньшинстве, собираетесь провозглашать независимость?» Не было сомнений, что среди 360 депутатов парламента нашлись бы такие, которые думали именно так.
Когда обсуждение окончательно зашло в тупик, 16 декабря я приехал после полудня в Верховный Совет, чтобы всесторонне разъяснить депутатам суть текущей ситуации и довести до них главную и такую простую мысль о том, что этого их решения ждет весь народ Казахстана. Я сказал: «Этот закон надо принять, потому что мы остались единственными. Наша совесть перед многонациональным народом Казахстана чиста. Это серьезный закон, в каждое слово которого будут вчитываться все. Это моя предвыборная программа, квинтэссенция всех вопросов, которые мы собираемся решать. Главный вопрос — вопрос о государственной независимости. Вклиниваться, добавлять слова, которые не несут никакой нагрузки, не надо. Принимать его надо, я считаю, квалифицированным большинством. Всех прошу настроиться на это». После этих слов противившиеся депутаты успокоились и вошли в колею, а закон был принят большинством голосов. Это стало историческим событием и звездным часом, которого все мы ждали давно.
Итак, после долгих препирательств депутаты решили вынести проект на голосование.
Находясь в этом зале, я был поражен тем, что против объявления независимости проголосовали не один, не два, не три, а 12 депутатов. Большинством голосов конституционный закон был принят. Когда итоги голосования высветились на табло, часы показывали 18 часов 45 минут. 
Историческая справедливость восторжествовала, исполнилась великая мечта наших предков. Государственная независимость, оформленная до этого лишь в виде декларации, теперь обрела конституционную основу.
Родилось новое государство — Республика Казахстан.
Наступил рассвет свободы.
Спустя некоторое время, 2 марта 1992 года, на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН Казахстан был принят в Организацию Объединенных Наций и стал полноправным членом мирового сообщества.
Пробил великий час истории.

Необходимо сказать о следующем. Так мы должны рассматривать это событие.
Мое настроение в те дни, естественно, было таким же, как у каждого казаха, у каждого казахстанца. Ликование охватило все мое существо. Я радовался обретению свободы, о которой веками мечтали наши предки. Благодарил Всевышнего. Я был счастлив и тем, что мы добились исполнения святой мечты, своевременно использовав историческую возможность, открывшуюся в пору смены эпох и обществ, и при этом действовали спокойно и последовательно, не поддаваясь на провокации. Я верил в свой гордый и мужественный народ, который выдержал суровые испытания судьбы, сохраняя широту души и светлые чувства, верил, что казахстанцы, продолжая дорожить традиционным единством, будут жить большой сплоченной семьей.
В то время главной задачей было довести до сердца каждого казахстанца, что независимость возлагает на всех нас огромную ответственность. Ведь на протяжении трехсот лет мы не имели возможности самостоятельно вершить свою судьбу. Теперь нам предстояло делать это без империи, без тоталитаризма. Нельзя было жить одной лишь эйфорией от обретенной свободы. Свобода сама по себе не накормит, не оденет, не положит денег в карман. Надо надеяться только на собственные силы.
Да, в душе жила и тревога. Зная, что в переходный период произойдет подорожание всего, возрастет инфляция, что приведет к снижению благосостояния народа, я переживал о том, что осложнявшаяся с каждым днем ситуация явит перед нами все новые испытания.
И они не заставили себя ждать.
В ту пору обстановка в республике была напряженной и нестабильной. Практически во всех отраслях экономики усиливалось падение производства. К стагнации производства и разрыву прежних хозяйственных связей прибавилась бестолковость в финансовой сфере. Особенно разорительным для республик, все еще находившихся в рублевой зоне, явился отпуск цен Россией с 1 января 1992 года, сделанный без проведения соответствующей экономической подготовки и согласования с партнерами. Такая «шоковая терапия» окончательно разрушила прежние хозяйственные механизмы еще до укрепления рынка.
3 января 1992 года, то есть через 18 дней после провозглашения независимости, пришлось провести либерализацию цен… Не делать этого было нельзя. И без того трудное положение сильно усугубило решение руководства России. В обеих странах стали формироваться две разные экономические ситуации. У них цены либерализованы, а у нас оставались в зафиксированном положении, то есть намного ниже. А валюта общая. Границ не было. Возникла угроза, что нашу продукцию, прежде всего продовольствие, могут полностью выкупить приезжие из соседней страны. 1–3 января в приграничных областях подобное даже наблюдалось. Допускать такое означало обречь экономику страны на невосполнимый ущерб. О том, что цены будут либерализованы, я специально говорил в своей инаугурационной речи. В качестве предупреждения. Чтобы народ внутренне был готов к этому. Нельзя перейти к рынку наполовину, то есть стоять одной ногой там, а другой — здесь. В условиях рынка цена не может не повышаться. Этот процесс начинался еще накануне независимости. Но его в определенной степени еще можно было держать под контролем. Вообще-то, я предлагал Ельцину отложить либерализацию цен до 1 июля 1992 года. Зима в том году выдалась очень суровой, а летом до этого хлеб не уродился, и мы испытывали нехватку продуктов. Говорил, что в этих условиях нельзя бесконтрольно отпускать цены. К сожалению, окружение Ельцина упорно твердило свое (в то время в руководстве российского правительства хватало реформаторов-романтиков и неолиберальных экономистов). Выхода не было, через три дня пришлось отпустить цены и нам. Хотя мы знали, что это больно ударит по гражданам, что часть народа с низким достатком вовсе окажется за чертой бедности, мы были вынуждены пойти на такой шаг. А что можно было сделать, чтобы облегчить положение? Мы много думали и об этом. В конце концов приняли решение оставить цены, не превышающие трехкратный размер, на все, кроме хлеба, всех видов молочных продуктов, сливочного масла и творога. Конечно, это было нерыночное решение. Продукция не должна реализовываться в ущерб производителю. Зная, что это ложится тяжелым бременем на экономику, на бюджет, мы пошли на это. По возможности повысили зарплату, увеличили пенсии, пособия и стипендии. Руководителей хозяйств и предприятий призвали продавать свою продукцию горожанам по доступной цене, поддержать таким образом народ в трудную пору. Правда, решение о повышении зарплаты в бюджетных учреждениях не было своевременно выполнено. Не были сделаны конкретные шаги и по открытию благотворительных столовых для особо нуждающихся. Да и люди все же не были готовы работать в условиях рынка. В тот момент я выступил по телевидению с обращением к народу.
Я не раз говорил, в том числе на встречах с избирателями во время предвыборной кампании, что выход из создавшегося не по нашей воле положения и для народа, и для производителей продукции заключается не в повышении зарплаты в качестве ответа на забастовки и иные вспышки недовольства, не в компенсации любого подорожания продукции или постоянном повышении цен на продукцию. Выход из этого положения был один — работать больше и лучше для постоянного и последовательного повышения благосостояния народа. В связи с этим я высказал предложение в адрес профессиональных союзов и других общественных объединений трудящихся о необходимости приложения своих усилий к совершенствованию казахстанцами организации производства, увеличению его объемов. Ибо любая остановка производства нанесла бы сильный удар по экономике и уровню жизни, породила бы бестолковость, могла лишить нас всех надежд, связанных с внедрением рыночной экономики. «Убежден, — сказал я в своей речи, — что казахстанцы сумеют сохранить самообладание, не растеряются, столкнувшись с нынешними трудностями. Напротив, мобилизовав все свои потенциальные силы, энергию и волю, постоянно наращивая объемы выпуска промышленной и сельскохозяйственной продукции, собственным трудом выведут республику из нынешнего кризисного состояния. Каждый из нас вступил в очень напряженную и сложную пору жизни. Решившись на формирование социально-­рыночного хозяйства, без которого нам не войти в сообщество процветающих стран, мы вынуждены пережить этот этап. Как ваш Президент, я сделаю все, что в моих силах и возможностях, чтобы облегчить народу бремя и тяготы переходного периода». (текст).
Даже в те трудные дни наш народ оставался мудрым и спокойным. На первом этапе долгожданной независимости он был даже готов во многом ограничить себя и, что называется, потуже затянуть пояса. Казахстанцы поверили мне. Они по достоинству оценили то, что я не обещал им золотые горы, а, наоборот, словами горькой правды настраивал их к сопротивлению трудностям. Они поняли, что впереди нас ждут тяжелые времена. Но в конечном итоге и эту серьезную проблему нам удалось преодолеть, не доводя людей до забастовок и массовых волнений.