«Моя жизнь. От зависимости к свободе»

Советский правозащитник Андрей Амальрик написал в 1969 году критическое эссе с шокирующим названием «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». В свое время оно было выпущено самиздатом и широко распространялось в рукописных копиях, а нам удалось ознакомиться с ним только в составе изданного в 1991 году сборника «Погружение в трясину». Известно, что знаковую дату автор взял из названия знаменитого романа Джорджа Оруэлла «1984». Как в воду глядел автор впоследствии переведенного на 62 языка мира изящного творения, указав, что методично разоблачаемый им советский тоталитаризм погрязнет в неимоверных трудностях именно в том году.
Да, 1984 год обозначил апогей кризиса советской империи. Убедиться в этом можно, обратив внимание на три факта, приведенные в изданной в 2010 году книге «Перестройка и крах СССР. 1985–1993». Профессор В. Д. Патрушев: «Часы, затрачиваемые нами (то есть населением) на приобретение покупок 65 миллиардов человеко-часов. Надо заметить, что в эти 65 миллиардов человеко-часов не входит время, затрачиваемое покупателями на поиск нужных товаров. Это соответствует годовому фонду рабочего времени 35 миллионов человек, занятых в народном хозяйстве». Доктор экономических наук О. Р. Лацис говорил, что количество людей, «работающих» в очередях, равняется численности всех работников промышленности — 37,6 миллиона. Профессор З. Р. Коробкина: «Общие потери картофеля в период вегетации, уборки, хранения, транспортирования и реализации составляли 50–70% биологического урожая этой культуры». Сейчас в это трудно поверить, а еще труднее — понять и принять, как все это вообще стало возможным.
КПСС превратилась в настоящую партию­государство. Большевизм с самого начала сделал все, чтобы судьба социализма не зависела от результатов выборов, от голосования в парламенте. Хотя государство называлось Советский Союз, парламент — Верховным Советом, местные органы власти — областным, городским, районным советами, не было даже намека на то, чтобы решить любой вопрос после совета с народом. Ни один советский орган не мог сделать шагу без указания партийных органов. О независимости судов и говорить нечего. Достаточно сказать о том, что 70 процентов правовых норм, на которые опирались суды, держались в тайне.
На начальном этапе правления Л.И.Брежнева благосостояние народа понемногу стало расти. Однако в 70–80-х годах СССР впал в хроническое отставание от стран с рыночной экономикой. Поиски путей выхода из этого тупика даже не велись как следует. После смерти Брежнева Ю. В. Андропов поручил аппарату подготовить предложения по изменению жизни страны. Как оказалось, лейтмотив поступивших предложений составили такие темы, как смена кадров, сформированных и засидевшихся со времен Брежнева, отстранение всех его родственников, приспешников и подхалимов, спроваживание на пенсию 70–80 процентов министров. Вот ведь как рассуждали: стоит выполнить это — многое встанет на свои места. Андропов, в очередной раз убедившись в такой людской узколобости, вынужден был сказать: «Мы не знаем общества, в котором живем».
Слова Андропова о необходимости наведения порядка нижестоящие принялись исполнять со всей ретивостью. Начали проверять людей, стоявших в магазинных очередях за продуктами. Выяснялось, что они сюда приходили, бросив свои рабочие места. Однако таким образом навести порядок на производстве было невозможно. Начались проверки по республикам, поиски преступлений.
Страна ждала перемен. С радостью восприняла первые шаги перестройки. Казалось, рассеялся какой-то густой туман и мы начали яснее и четче видеть окружающий мир. С другой стороны, верно и такое наблюдение: если резко распахнуть окна десятилетиями не проветривавшейся комнаты, немудрено, что от хлынувшего извне политического кислорода у людей закружится голова…
Когда возникло сомнение в необходимости случившейся 70 лет назад революции и правильности построенного на ее лозунгах социализма, в стране взялись за перестройку. Как не появиться сомнению, если такое громадное государство все заработанное им постоянно направляло на удовлетворение запросов ненасытного милитаризма, а народ изнемогал от нехватки продовольствия и одежды? Упование на несметность природных и трудовых ресурсов страны только расслабляло и изнеживало нас. Экстенсивное развитие экономики позволяло выживать. Не надо было быть прозорливым политиком, чтобы понять, что в такой огромной стране только наведение должного порядка, усиление организованности и ответственности могли изменить жизнь.
А прозорливые политики открыто говорили, что в стране рано или поздно наступят изменения. Маргарет Тэтчер так описала в мемуарах свои впечатления от посещения нашей страны: «В те проведенные в Советском Союзе дни я ощущала, как у коммунистической системы почва уходит из-под ног. В голову пришло такое изречение де Токвиля: «Опыт показывает, что наиболее опасный момент для плохого правительства наступает тогда, когда оно приступает к реформам». Оказанный мне теплый прием — и сердечная благосклонность русского народа, и уважение советского руководства во время длинных переговоров — указывал на глубинные коренные изменения. Западная система свободы, которую в западном блоке олицетворяли Рональд Рейган и я, все больше становилась господствующей. Я чувствовала, что скоро произойдут большие изменения, но я даже представить себе не могла, как быстро они нагрянут».
Вот именно в этом весь вопрос — в быстром наступлении изменений…
За идею перестройки народ проголосовал обеими руками. Нынешнее поколение, конечно же, не сможет ощутить и осознать понятия «перестройка» и «гласность», точь-в-точь как мы, когда после Апрельского пленума 1985 года вдохнули их как свежие и теплые порывы весеннего апрельского ветра. А мы возлагали на них большие надежды. Одна из них оправдалась неотвратимо — людям было возвращено право говорить правду. Именно это натолкнуло меня выступить на съезде Компартии Казахстана, обличая недостатки в республике.
Стали раскрываться авгиевы конюшни скопившихся проблем и противоречий. Настало время свободно мыслить, вольно говорить. Открылась дорога для личной инициативы человека. Правящая партия выражала сожаление за прошлые дела, делала выводы из допущенных ошибок, даже опровергала ранние утверждения. Например, была официально признана ошибочность формулировки «казахский национализм», содержащейся в постановлении Центрального комитета (автоссылка). Все наши претензии признаны правомерными, и в документ были внесены соответствующие изменения. Главное — снято обвинение казахского народа в национализме, здравый смысл и справедливость восторжествовали.
Все это было нелегко. Нельзя забывать о влиянии пропагандистской машины, день и ночь не знавшей покоя в течение семидесяти лет. О том, какой мощной силой являлась советская пропаганда, свидетельствуют слова академика Андрея Сахарова о том, что и он не имел полного иммунитета от ее воздействия и вот только теперь до конца освобождается от этого морока. Что сказать о других, если в таком состоянии был сам Сахаров, который своим единственным предложением убрать из Конституции СССР шестую статью о руководящей роли коммунистической партии положил на обе лопатки систему, правившую на протяжении 70 лет?..
О моем отношении к Михаилу Сергеевичу Горбачеву, полагаю, сказано достаточно и в моих книгах, и в многочисленных интервью. Абсолютно бесспорно, что он является реформатором глобального масштаба, который начал великий процесс, потрясший весь мир. Нет нужды лишний раз утверждать, что Горбачев — поистине историческая личность. Никто не принуждал его разворачивать перестройку. Он взялся за нее ради изменения страны, народа и общественного сознания, ради построения демократического общества. Есть немало людей, которые считают: если бы Горбачев не затеял это дело, то он вполне бы мог вольготно руководить страной как минимум лет 10–15. Вместе с тем предостаточно и тех, кто считает, что в действительности у Горбачева не хватило способностей для руководства такой страной. Давайте будем помнить, что настоящую оценку таким личностям дает история. А современники субъективны.
Оценивать деяния политиков по прошествии времени — дело несложное. Но я считаю неправильным типичный для многих аналитиков подход, когда личность политика рассматривается в отрыве от ситуации, в которой ему приходилось действовать в конкретный временной отрезок. А я в те годы был рядом и с Горбачевым, и с Ельциным, сотрудничал с ними. Об их ошибках говорил и при личных встречах, и с трибун. Поэтому мои оценки в этой книге следует воспринимать как продолжение ранее сказанного.
Одна из причин того, что Горбачев не смог эффективно управлять огромным государством, — его слабое знание жизни и слабое знание народа. Если окинуть взором жизненный путь Горбачева до его прихода на должность Генерального секретаря ЦК КПСС, то можно убедиться, что он никогда не знал преград на этом пути. В Ставропольском крае, где он работал долгие годы, ему не приходилось решать трудные проблемы. В краю, знаменитом своими курортными городами: Пятигорском, Ессентуки, Железноводском, Кисловодском, Горбачев имел возможность постоянно встречаться с высшими руководителями, приезжавшими из Москвы на отдых, показывать себя с лучшей стороны. Прошел по ступеням комсомольской, партийной работы. Это и есть весь его опыт жизни. Но способности глубоко вникать в экономические вопросы у него не хватало.
В стране той поры любая вещь могла стать дефицитом. В особенности продовольствие. Например, в хлебной стране не хватало пшеницы, приходилось покупать ее за рубежом. Договариваясь с США и Канадой, Горбачев брал у них пшеницу. Корабль с хлебом прибывал в порт Балтийского моря, а рассчитываться не было денег. Не раз бывая в кабинете Горбачева, часто видел, как он выпрашивал кредиты у той или иной страны. Я сильно удивлялся. Было, как говорится, обидно за державу. Сейчас вот и Россия, и мы поставляем зерно на экспорт (экон. Данные??) Что же случилось в то время?
«До восшествия на трон Горбачев руководил сельским хозяйством. Состояние нашего сельского хозяйства не позволяло возлагать особые надежды на деловые качества генерального секретаря», — в этих словах Александра Минкина есть большая доля правды. Кстати, о словах: выступать Михаил Сергеевич был большой мастак. Было видно, что он слушал самого себя и любовался самим собой. Профессора по психологии отнесли тип личности Горбачева к разряду нарциссов. Возможно. Он напоминал актера, любящего только положительные роли и способного играть только выигрышные образы.
Он долго не мог освободиться от социалистической идеи. Все реформы связывал с тезисом «социализм с человеческим лицом». То есть не мог отойти ни вправо, ни влево — находился в середине, и дни его проходили в мытарствах. Он долгое время говорил, что все трудности происходили из-за искажения ленинских идей, социалистического пути, неправильного проведения коммунистической политики. Западные руководители хлопали его по плечу, называя «другом», призывали углублять демократию, но внутреннее положение не позволяло осуществить это сразу. Да и сам он лично не был готов к этому. Так перед ним возникли огромные трудности.
Приступая к перестройке, Горбачев, я думаю, не имел ясного представления о том, как она будет осуществляться. Это видно и по тому, какие направления он посчитал приоритетными, взявшись за такое грандиозное дело. И действительно, давайте расскажем начистоту, с чего началась перестройка. Она началась с борьбы со спиртными напитками. В то время я был главой правительства Казахстана, поэтому хорошо знаю, какой доход приносила бюджету реализация алкогольной продукции. Помню и цифры по Союзу. За 1980–1984 годы прибыль от торговли спиртными напитками составляла около 70 миллиардов рублей. В те годы рубль был значительно дороже доллара. Прежде чем приступить к новой кампании, надо было продумать, чем и как восполнить эту сумму. А возместить было нечем. Хорошо известно, как такие кампании сказываются на основной части народа. Все мы знали, что в прежние десятилетия алкоголь не только набивал брюхо бюджета, но и топил в себе политическую активность советского народа. А человеку, заварившему такую кашу, то есть Горбачеву, не удалось предусмотреть следующее: как только основная часть народа начала простаивать в очередях за водкой, а потом втридорога приобретать ее у спекулянтов, с этого же момента в обществе началось брожение скрытой неприязни к перестройке. Но ни один из этих факторов не был учтен. Не вспомнили и об историческом опыте. Разве можно сказать, что руководство вовсе не знало об отказе от сухого закона в первые годы СССР, о том, что сделать так вынуждал дефицит бюджета? Конечно, с алкоголизмом надо бороться. Но эту работу надо было вести, считаясь с конкретной ситуацией, с реальным положением дел. В своей книге «Моя жизнь» Фидель Кастро так отзывался об этой кампании: «Думаю, что там решение этой проблемы затруднено: для этого требовались долгие наставления, потому что русский народ давно знает, как делается водка перегонным способом. Я даже разговаривал с Горбачевым на эту тему».
Уменьшение в два раза за один год поступлений в бюджет от торговли спиртными напитками, снижение производства пива в четыре раза, уничтожение виноградных плантаций, появление первых признаков организованной преступности — российской водочной мафии, возникновение контрабанды спирта, а самое главное — разочарование народа в бестолково начатых инициативах — все это привело к тому, что перестройка споткнулась еще на своем начальном этапе.
Если облеченный властью человек берется за дело, не обдумав его всесторонне сам, не осознав все тонкости и возможные результаты, то у него непременно появляется множество советчиков. А их доводы сводились к следующему: российский народ сплошь стал пьянствовать, поэтому не работает, рушатся семьи, будущее нации под угрозой. В этом плане, думаю, особенно постарался Е. Лигачев. Он был человек непьющий. Я это знаю. Чего нельзя сказать об остальных руководителях страны, включая самого М. Горбачева и глав республик и министерств. Хотя в основном советчики были правы. А как эта мера скажется на экономике? Об этом не думали. Считается, что в результате только этой неудачной кампании бюджет страны в 1985–1990 годах потерял сумму, приблизительно равную 100 миллиардам долларов.
В том, насколько неуклюже проводилась антиалкогольная кампания, признавался и сам Горбачев в своих двухтомных мемуарах «Жизнь и реформы»: «Контроль за исполнением постановления был поручен Лигачеву и Соломенцеву. Взявшись за дело с неуемным рвением… довели все до абсурда. Требовали от партийных руководителей на местах, министров, хозяйственников «перевыполнить» план сокращения производства спиртного и замены его лимонадом. Устраивали жесткие разносы «отстающим», вплоть до снятия с работы и исключения из партии. Призывали равняться на тех, кто добился «опережения графика», пусть даже ценой огромного ущерба для экономики.
В нашем обществе больше привыкли к «революционным скачкам», чем к кропотливой работе на длительном отрезке времени. Антиалкогольная кампания, к сожалению, стала еще одним печальным примером того, как вера во всесилие командных методов, максимализм, административный раж губят правильно задуманное дело. В спешном порядке начали закрывать магазины, винно­водочные заводы, а кое-где и вырубать виноградники. Свертывалось производство сухих вин, что не было предусмотрено постановлением. Приобретенное в Чехословакии дорогостоящее оборудование по производству пива ржавело и гибло. Массовый характер приобрело самогоноварение. Из продажи стал исчезать сахар; его нехватка потянула за собой резкое сокращение ассортимента кондитерских изделий. Потом с прилавков начали исчезать недорогие одеколоны, употреблявшиеся вместо алкоголя. А использование всевозможных «заменителей» привело к росту заболеваний. Вот какая потянулась зловещая цепочка. Людей все больше раздражали многочисленные очереди, униженные ожидания в надежде приобрести бутылку водки или вина по случаю какого-либо торжества. Как только не ругали начальство! А больше всего доставалось генсеку, которого по традиции принято было считать ответственным за все. Так я получил кличку «минеральный секретарь».
Все это правда. По поводу одеколона вспомнился один анекдот того времени. В магазин вваливаются два мужика и одна женщина с испитыми лицами. Один из них обращается к продавцу: «Дайте два «Шипра» и один «Ландыш». Продавец презрительно: «Да берите уж три «Шипра». На что мужик ответил: «Что вы нас обижаете? Ведь среди нас есть дама»…
Михаил Сергеевич не смог точно определить приоритеты в экономике. Сразу же был взят курс на приобретение новых технологий, на ввод новых мощностей. Конечно, производственные мощности советской экономики были изрядно изношены. И они нуждались в замене. Но при этом не учли то, что до получения продукции с помощью новых технологий пройдет немало времени. А в Стране Советов самой острой проблемой была нехватка продуктов питания, жилья, товаров и услуг, то есть низкий уровень материаль­ного благосостоя­ния народа. Во всем мире 70–80% национального дохода тратится на потребление, остальная часть направляется на создание запасов, а у нас все было устроено вверх тормашками. Ведь людям нужны не миллионы тонн нефти, стали, угля, а получаемые с их помощью материальные блага: хорошая квартира, удобный транспорт, красивая одежда. Не учитывалось и то, что в условиях бедности гласность только усиливает недовольство. Спешка имела место и в темпах развития демократии. А в этом процессе особо опасен переход в крайности. Провал горбачевской перестройки — явное доказательство того, что примат политики над экономикой приводит к тяжким последствиям.